Абрам Палей: Убийство инженера Днепрова

— Он погиб, — ответил следователь, — Там остался только деревянный круг с обрывками холста на нем.

— Это, очевидно, основание цилиндра, — сказал Евгеньев. — Но, какая досада… Цилиндр же, значит, был из холста. И куда он мог деться?

— А скажите, — спросил следователь, — вы уверены, что кроме вас и Днепрова там никого больше не было?

— В момент убийства никого не было. Почему вы спрашиваете?

— Там, как-будто бы, имеются следы нескольких человек.

— Я думаю, — предположил Евгеньев, — что это следы того или тех, кто унес холст. Вернее всего, что кто-нибудь из окрестных жителей польстился на него.

— Вполне правдоподобно, — сказал следователь, затягиваясь. — Но какая странная машина!

— Да! Она подымалась с совершенно невероятной быстротой и без всякого шума. Теперь я начинаю осмысливать то, что Днепров говорил относительно силы тяготения.

— Да, вы мне сказали сегодня об этом. И что же?

— Ну, это и был изобретенный им аппарат.

— Понятно, что он, выключаясь от силы тяготения, подымался. Но как он двигался над землей? И почему он двигался так быстро — ведь Роджерс сделал несколько тысяч верст и Днепров вернулся утром следующего дня?

— Над этим я сам ломал голову все время, — ответил Евгеньев — Может быть, мы найдем разгадку в его железной шкатулке.

Взломали дверь комнаты Днепрова, вскрыли и железную шкатулку, но она оказалась пустой. Тщательный обыск во всей квартире, произведенный при помощи Евгеньева, не обнаружил чертежей: они исчезли. В печке было найдено много золы от сожженной бумаги и среди нее — случайно уцелевший обугленный клочек, на котором кое-что можно было прочесть.

— Ну, — сказал утомленный следователь, руководивший обыском, обращаясь к Евгеньеву, — эту бумажку я приобщу к делу. Но вы не последний его участник, и вас, конечно, интересует содержание этого документа. Мы сейчас его прочтем.

— Я вам буду очень благодарен, — ответил Евгеньев. — Но разрешите прежде задать вам вопрос.

— Пожалуйста.

— Конечно, труп Днепрова был обыскан. Не нашлось ли при этом каких-нибудь указаний относительно цели его полета?

Следователь хлопнул себя по лбу.

— Ах, чорт! Я и забыл вам сказать… Ведь вы предупредили очень важное преступление: при нем был найден документ исключительного военного значения. Повидимому, он хотел переплавить его за границу. Этот гениальный изобретатель оказался мерзавцем и предателем, и он понес заслуженную кару.

— Да, но как глупо, что я дал погибнуть аппарату! Чертежи он, как видно, уничтожил, и теперь его нельзя будет восстановить. А что в этой бумажке?

Следователь прочел вслух:

"…без всякой затраты энергии. Выключаюсь из земного притяжения, и аппарат подымается, повинуясь притяжению луны. Можно точно вычислить время, необходимое для поднятия за пределы земной атмосферы. Потом выключаюсь и от лунного притяжения. Земля вращается с запада на восток, и аппарат, оставаясь неподвижным, меняет свое положение относительно ее с востока на запад. Быстрота вращения земли для каждой данной параллели известна. Включаясь в земное притяжение через определенное время, опускаюсь в нужном месте. Падение…"

— Это все, — сказал следователь.

Евгеньев тронул пенснэ.

— Здесь нет самого главного, — глухо произнес он, — ни малейшего указания на то, как же ему удалось изолироваться от силы тяготения. Ах, я себе никогда не прощу!..

— Тут еще многое непонятно, — заметил следователь.

— Что, например?

— Ну, вот: зачем ему надо было подниматься непременно за пределы земной атмосферы?

— Да это же очень просто: атмосфера вращается вместе с землей, а сущность "полета" Днепрова заключалась в том, чтобы аппарат оставался неподвижным относительно земли.

— Да, верно. Мне это не пришло в голову. Потом: ведь его аппарат мог двигаться только в одном направлении?

— Ну, да: с востока на запад.

— А как он возвращался обратно?

— В том же направлении.

— Так, значит, чтобы с'ездить куда-нибудь и вернуться обратно, ему приходилось каждый раз совершать кругосветное путешествие?

— Совершенно верно. Но, — прибавил Евгеньев, — не забудьте, что это кругосветное путешествие, не считая остановки, продолжалось всего 24 часа. И оно не требовало никаких затрат для производства энергии..

— Затем: они, стало быть, могли двигаться, только по параллели? Но ведь город Роджерса почти на 200 километров южнее Москвы?

— Так что же? Кто ему мешал там проехать в автомобиле или поездом?