Нил Гейман - Череп Шерлока Холмса

Актеров несколько раз вызывали на поклон криками и смехом, но вскоре занавес опустился в последний раз и представление завершилось.

— Итак, — спросил мой друг, — как вам это понравилось?

— Превосходно! Просто отлично, — ответил я, потирая зудящие от аплодисментов руки.

— Ах вы, чистая душа, — сказал он с улыбкой. — Давайте пройдем за кулисы.

Мы вышли на улицу, обошли здание театра и оказались у служебного входа, где тощая женщина с большой бородавкой на щеке деловито вязала что-то на спицах. Мой друг показал ей визитную карточку, и она провела нас внутрь здания, по короткой лестнице в маленькую общую гримерную.

Масляные лампы и свечи медленно оплывали перед мутными зеркалами, а мужчины и женщины смывали грим и снимали костюмы, ничуть не беспокоясь о благопристойности. Я отвел глаза. Мой друг выглядел невозмутимым.

— Не могу ли я поговорить с мистером Верне? — громко спросил он.

Молодая женщина, которая играла наперсницу героини в первой пьесе и развязную дочь трактирщика — в последней, указала куда-то в глубину комнаты.

— Шерри! Шерри Верне! — позвала она.

Молодой человек, который поднялся на ее зов, был весьма худощав; на самом деле он не был столь привлекателен, каким казался по другую сторону рампы. Он окинул нас насмешливым взглядом.

— Неужели я имею честь лицезреть?..

— Меня зовут Генри Кэмберли, — произнес мой друг, слегка растягивая слова. — Вы могли обо мне слышать.

— Должен признаться, что такого счастья мне не выпало, — ответил Верне.

Мой друг преподнес актеру тисненую визитную карточку. Тот посмотрел на карточку с неподдельным интересом.

— Антрепренер? Из Нового Света? Бог мой. А это?.. — Он посмотрел на меня.

— Это мой друг, мистер Себастиан. Он не из нашего цеха.

Я пробормотал что-то по поводу того, как мне понравилась постановка, и пожал актеру руку.

Мой друг сказал:

— Вы когда-нибудь бывали в Новом Свете?

— Мне еще не выпадала такая честь, — признался Верне, — хотя это всегда оставалось моей заветной мечтой.

— Ну-с, дорогой вы мой, — сказал мой друг с непосредственностью выходца из Нового Света, — может быть, вам и повезет воплотить вашу мечту в жизнь. Вот эта последняя пьеса. Никогда не видел ничего подобного. Это вы написали?

— Увы, нет. Автор пьесы — мой добрый друг. Впрочем, это я изобрел механизм, который создает движущиеся тени. Лучшего вы на современной сцене не найдете.

— Вы не скажете, как зовут драматурга? Возможно, мне стоит поговорить с этим вашим другом лично.

Верне покачал головой:

— Боюсь, что это невозможно. Он человек с высокой профессиональной репутацией и не хочет делать свою причастность к театру достоянием общественности.

— Вот как, — мой друг вытащил из кармана трубку и сжал зубами мундштук. Затем он похлопал себя по карманам. — Простите великодушно, — начал он, — я, кажется, где-то забыл кисет с табаком.

— Я курю крепкий черный «шэг», — сказал актер, — но если вы не возражаете…

— Отнюдь! — искренне воскликнул мой друг. — Я и сам курю крепкий «шэг».

И он наполнил трубку табаком актера. Оба закурили, а мой друг расписывал перед Верне блистательные перспективы, которые ожидают труппу, когда она поедет с новой пьесой в турне по городам Нового Света, от острова Манхэттен до самой южной оконечности континента. Первым актом станет последняя из виденных нами сегодня пьес. Затем можно поведать, скажем, о власти Древних над человечеством и его богами или показать мир варварства и тьмы, которые неизбежно воцарились бы, если бы не присмотр и забота со стороны Правящих семей.

— Тем не менее автором всей пьесы должен быть этот ваш таинственный друг, и что в ней произойдет — решать только ему, — заметил мой друг. — Наша драма будет создана им. Зато я могу гарантировать вам многочисленную публику и значительную часть прибыли от спектаклей. Скажем, пятьдесят процентов!

— Это просто невообразимо, — откликнулся Верне. — Надеюсь, все эти перспективы не рассеются, как табачный дым!

— О нет, сэр! Ни в коей мере! — сказал мой друг, попыхивая трубкой и усмехаясь шутке актера. — Приходите ко мне в контору на Бейкер-стрит завтра утром, после завтрака, скажем, в десять, и приводите с собой вашего друга-драматурга, а я приготовлю контракты по всей форме.

После этого актер вскарабкался на кресло и захлопал в ладоши, призывая остальных к тишине.

— Дамы и господа! Я должен сделать объявление, — сказал он звучным голосом. — Этот джентльмен — Генри Кэмберли — антрепренер, и он предлагает нам отправиться с ним через Атлантический океан к славе и успеху.