Роман Буревой - Сыщик

— А это двойное убийство на складе? Там-то ты, надеюсь, не облажался? Выяснил, что произошло?

Вот именно! Если бы сержант это знал!

— Пока достоверно ничего выяснить не удалось. Я думаю, князь убил княгиню и телохранителя из ревности.

Воцарилась тишина. Было слышно лишь слабое жужжание внутренних охладителей капитанского мундира: они работали в максимальном режиме и не справлялись.

— Не слишком удачная версия, — заметил капитан.

— Точно сказать можно лишь одно: княгиня погибла около полуночи. Как и телохранитель. Придана смерти… если отбросить научные термины… их просто раздавили. Всмятку.

— Княгиня Эмилия Валерьевна. В девичестве — Эмилия Флакк. Сестра военного трибуна Флакка.

— Патрицианка? — неуверенно спросил сержант.

— Наконец-то! Хотя бы это до тебя дошло! Ты хоть занимался этим делом всерьез?

— Да, конечно… — Сержант судорожно сглотнул. — Я знал, что княгиня с Лация, а князь прежде командовал звездолетом «Изборск», но полтора года назад ушел в отставку и поселился на планете.

— У них были враги?

— Нет. Я не знаю. Их все любили. Клянусь. Ни одной нити… Какой-то бред. Разве только… Может быть, ее родня была против этого брака? Мне это только сейчас в голову пришло. Я знаю, что патриции Лация никогда не заключают браки с инопланетниками.

— Сержант! Оставьте этот бред при себе.

— Других версий у меня нет. Кроме этих двух. Ревность и месть…

— Что я должен сообщить в столицу Лация, в Новый Рим?

Сержант пожал плечами. Что он мог ответить?

— Достоверно одно: Эмилия Валерьевна мертва. Князь Сергей в коме. Убит также их телохранитель Тихон Ярунов.

— И все?

— Пока — да.

— А что вы подразумеваете под этим «пока»?

— Пока за дело не возьмется сама метрополия. Вы понимаете, о чем я…

— Вы верите в справедливость патрициев, сержант? — усмехнулся капитан.

Сам он, разумеется, был плебеем.

— Вставать! Вставать! — Голос хозяина прорвался в безмятежную черноту.

Марк тут же ощутил свое тело — затекшую шею и онемевшие от холода ноги, — кто-то опять стащил с него одеяло. Он с надеждой закрыл глаза. С надеждой, что голос почудился, и Марк еще на час или два провалится в спасительную черноту. Рабы никогда не видят снов. Это их особенность. Засыпая, они погружаются в пустоту, где нет ни звезд, ни звездолетов, зато время летит мгновенно.

— Вставать! — Окрик вновь прошил мозг раскаленной иглой.

Марк подпрыгнул и выпрямился. Рабский ошейник тут же впился в затылок, не давая откинуть голову назад. Ошейник наверняка придумал изувер, иначе зачем сделан этот острый выступ сзади, который при каждом резком движении впивается в затылок.

Кто-то наконец включил лампочку над дверью — тусклый красноватый глазок; в его свете можно было различить копошащиеся фигуры.

— Люс… — позвал Марк приятеля.

— Туточки… — отозвался он.

Люс сидел на полу и рылся в груде пластиковой обуви, отыскивая среди облепленных глиной башмаков свои. При мысли, что сейчас придется запихивать сбитые до крови ноги в эти уродливые раструбы, Марк содрогнулся.

— Держи, это, кажется, твои. — Он протянул приятелю пару. — Много еще морквы осталось на полях?

— Не знаю.

Марк зажмурился и натянул башмаки. Ноги тут же заледенели. Ну все, теперь их не согреть до вечера. А вечером опять эта комнатуха, нары в два ряда, застеленные подсушенной ботвой маисоли, и ворочанье с боку на бок, пока не провалишься в спасительную черноту. Говорят, другие люди видят сны… Другие, но не рабы.

Марк направился к железной низенькой печурке. В неё вечером заложили два термопатрона. Но ресурс у обоих вышел еще на прошлой неделе, и теперь они излучали лишь остаточное тепло. Бока печурки едва нагрелись, мокрая одежда, наваленная на нее грудой, почти не сохла. Марк отыскал свою куртку. Так и есть — вся мокрая. Только глина на обшлагах задубела, но Марк не стал ее отколупывать.

— Бот зараза, — пробормотал Люс, накидывая на плечи ветхую одежонку. — Неужто нельзя запихать с вечера нормальный термопатрон?

Вопрос, разумеется, был риторическим.

Дверь распахнулась, ворвался ледяной воздух с улицы. На пороге стоял громила Жерар в куртке из псевдокожи, отороченной мехом, в широких рыжих непромокаемых штанах. На ногах — блестящие, начищенные, все в капельках влаги вечные башмаки. Разумеется, они не вечные… но могут служить лет десять. А может, и больше. Протискиваясь наружу мимо Жерара, Марк с завистью глянул на эти башмаки. Ноги у Жерара наверняка так и пышут жаром. Получилось что-то вроде каламбура. Марк скривил губы.