Олег Северюхин - Квазимодия

Я знаю, что сундук является объектом серьезнейших исследований различных НИИ, и я знаю, что от сундука отколупнули десятка полтора кусочков дерева для исследований.

Все началось с Германии. Вещи руководителей государств досмотру и проверке не подлежат. Немецкий таможенник, увидев сие произведение мастеров позапрошлого века, не удержался и спросил:

— Майне херрен, а что это такое?

— Это шкатулка для личных вещей президента, — ответили ему.

В этот же день фотография сундука облетела весь интернет. Как преподносилась эта новость, я рассказывать не буду, но от души смеялся над некоторыми рассказами о сундуке и с удовольствием смотрел анимированный фильм о том, что находится в этом сундуке. Все по типу детского стишка о том, как дама сдавала в багаж саквояж, картину, корзину, картонку и маленькую собачонку. Кроме этого там был такой ворох вещей, как из бездонной бочки.

Так вот, на крышке этого сундука я и сидел, представляя, что же я могу увидеть там.

В двадцать три часа я открыл крышку сундука и сел внутри него. Посмотрев на виднеющиеся огоньки в окне кабинета, я закрыл крышку сундука. Внезапно яркий свет ослепил меня, а звук гудка далекого корабля заставил вздрогнуть. Вдали виднелось и плескалось море и какой-то корабль светил мощным прожектором.

Я стоял на крыльце двухэтажного домика и курил сигарету. Дым и вкус табака приятный, название богославское — Казбек. Ничего себе. Раньше это были сравнительно дорогие папиросы, а сейчас сигареты с длинным фильтром.

Недалеко от крыльца стояла беседка. Двери в домик большие, двухстворчатые и с толстыми полированными стеклами. Вдоль асфальтированных дорожек росли огромные кипарисы, между которыми стояли разноцветные светильники. Вдалеке со щелканьем летали светлячки.

— Интересно, — подумал я, — я же был на озере недалеко от Богородска, как же это меня перенесло на побережье? И что-то я не припоминаю, этого места.

Я бросил сигарету в урну и вошел в дверь.

Мужчина лет тридцати, по одежде и по поведению — охранник, кивнул мне головой. Куда идти и кто я здесь, совершенно непонятно.

— Все в порядке? — спросил я для проформы.

— Так точно, товарищ президент, — отчеканил охранник.

— Проводите меня до кабинета, — попросил я, — какая-то усталость навалилась.

Охранник что-то прошептал в сторону левого уголка рубашки и подхватил меня под руку, помогая подняться по ковровой лестнице на второй этаж.

На втором этаже навстречу мне несся человек с испуганными глазами. Он схватил меня за руку и стал щупать пульс. Затем мы вошли в комнату, в которой стоял большой письменный стол с настольной лампой с зеленым абажуром, большой кожаный диван и знакомый сундук в нише.

Человек, от которого слегка пахло лекарствами, взял мою левую руку и надел на средний палец какое-то толстое и эластичное кольцо. Кольцо внезапно раздулось и сильно сжало мой палец, затем послышалось негромкое шипение и кольцо стало ослаблять свою хватку.

— Давление нормальное, Алексей Алексеевич, — сказал доктор, снимая кольцо с моего пальца. — Вам нужно перестать курить эти ужасные сигареты и соблюдать режим работы. Сейчас я разгоню ваших помощников, и вы выступите с посланием к народу Богославии экспромтом, и выступление будет самым лучшим, — улыбнулся он.

— Хорошо, доктор, — согласился я, — я только взгляну на исправленный текст и лягу спать.

Доктор ушел, а в кабинет вошли три человека.

— Алексей Алексеевич, — сказали они чуть ли не хором, — вот обновленный текст доклада. Мы ждем в соседней комнате.

И они вышли.

Я взял бумаги и скал читать.

— Уважаемые граждане Богославии! Сограждане, — начал я читать вслух. — Сегодня, в 50-ю годовщину моего избрания президентом Богославии я, по многолетней традиции, должен дать вам отчет о проделанной работе…

Я читал и не верил своим глазам. Это что же, я переместился на сорок шесть лет вперед и все еще президент? Уму непостижимо. И это даже невообразимо. Мы же не в азиатской стране, где пожизненное президентство является нормой азиатской демократии. Добрался до власти, переломал кости оппонентам и все граждане во избежание еще больших ломок все как один, единогласно, избирают этого человека пожизненным президентом. Можно и подемократить, выберешь другого, а вдруг он еще хуже окажется? Пусть уж лучше этот гад правит.

Судя по докладу, я числюсь в числе хороших президентов. Или это партия моя меня так красит? Не человек красит партию, а партия красит человека. Любого паразита можно покрасить розовой краской, и он будет как ангелочек, можно и голос разными там хирургическими приемами сделать потоньше и поласковее.