Сергей Слюсаренко: Новая Зона. Кромешный свет

М.: Ничего грубого я тут не вижу. Я повторяю, что я знал, что будущее будет развиваться определенным образом, причем я знал точный сценарий, если цепь предыдущих событий будет неизменна. Событий, в которых так или иначе участвую я.

К.: То есть, вы настаиваете, что знаете, к примеру, итоги работы сегодняшней комиссии?

М.: Нет. Так как на определенном этапе я поступил не так, как я поступал в той, предопределенной реальности, то, естественно, все, что происходит после, уже никак не связано с тем развитием событий, о которых я был информирован.

К.: То есть?..

М.: То есть, о будущем я не знаю теперь ничего.

К.: Данные полиграфа подтверждают, что вы говорите правду.

М.: Я разве давал когда-нибудь повод усомниться в моей честности?

К.: Этого никто не утверждает. А что вы можете сказать о том факте, что вы единственный, кто выжил в том взрыве?

М.: Я ничего не могу сказать. Только голословное предположение, что мое длительное пребывание в пространственно-временном континууме коллективного сознательного состояния, возможно, активизировало некоторые скрытые резервы организма. Но это вопрос к медикам.

К.: Как вы видите свою дальнейшую работу в Центре Аномальных Явлений?

М.: Я не вижу причин что-либо менять. Надеюсь продолжить работу в составе группы «Табигон». Если честно, то и причин для своей отставки со стороны руководства не вижу.

К.: Но вы себе отдаете отчет, что именно из-за ваших действий на территории Москвы сейчас находится закрытая Зона?

М.: Мое личное мнение, что один человек не способен совершить столь глобальные изменения. Насколько я располагал информацией до момента катастрофы, вся цепь событий вела к глобальному катаклизму. Накапливалась критическая масса, скажем так. Нельзя было уйти из той самой Зоны, не прихватив с собой частицу ее. Зону принесли в Москву. И, как мне кажется, именно к таким выводам приближалось руководство обоих Центров. Я не считаю, что мнение руководства подлежит обсуждению.

Тихая Калуга, казалось, даже не заметила, что соседний мегаполис исчез. Жизнь в городе шла по-прежнему размеренно. Может быть, именно потому, что здесь было так спокойно, в Калугу решили перенести Центр Аномальных Явлений. Первое время пришлось довольствоваться не очень комфортным офисным зданием, пока под нужды Центра переоборудовали один из старых особняков. А пока аналитики Центра, проклиная сисадминов и всех программистов вместе взятых, использовали усеченную систему поиска информации, собранную наспех из персональных компьютеров, которыми набили один из выделенных кабинетов. Тельбиз, уставший от нудной технической работы, далекой от его основных занятий в Центре, с облегчением узнал, что объявлен сбор группы – впервые с момента взрыва. Прямо так, в рабочем халате, с обжималкой для витой пары в наружном кармане, он направился на встречу. В коридоре он столкнулся с Клавой Моисейчик.

– Клава, надеюсь, тебя не заставили восстанавливать автопарк? – весело спросил Герман. – У меня такое ощущение, что нас тут вообще уже за слесарей держат.

– Не бойся, Гера, переходные периоды сложны для всех и сложны в первую очередь необходимостью возвращаться к истокам. А это не только скучно, но и прискорбно. – Клава была явно погружена в какие-то свои мысли. – Не обращай внимания. Это я просто сейчас пыталась написать докладную записку о принципах построения психологической службы, вот и… расчувствовалась, в общем. Ты вообще в курсе, чего нас собирают? Так официально. Прислали под расписку приказ о сборе группы. Где та группа?..

– Ну, после того, как вдруг вместо тебя срочно назначили ВРИО руководителя Байкалова, я подумал, что наверху какие-то терки. – Тельбиз достал из кармана кусок кабеля и с недоумением посмотрел на него, видимо стараясь вспомнить, что он забыл соединить.

– Да брось, Гера, – махнула рукой Клава. – Ты сам должен понимать, что женщина – руководитель оперативно-исследовательской группы – это нонсенс. Мне все внятно объяснили, так что без обид.

Они распахнули дверь, на которой, к их удивлению, висела новенькая табличка «Табигон», и остолбенели. Там, словно ничего не произошло, сидел на краю своего стола Малахов и улыбался.

– Вадим! – Клава не выдержала и бросилась обнимать товарища. – Ты… ну…

Тельбиз, потрясенный неожиданным возвращением Малахова из небытия, тоже не сдерживал эмоций.

– А Бай, конечно, первый все узнал! – Герман увидел, что в глубине на неудобном стульчике сидел почему-то мрачный Дмитрий.