Евгения Грановская - Отель на краю ночи

Боль была страшная. Голова закружилась. По груди и спине побежало обжигающе горячее и липкое. Виктор перевернулся на бок и попробовал оттолкнуть от себя чудовище. Но руки уже не подчинялись ему.

Тварь сжала челюсти, хрустнув шейными позвонками Виктора. Он обратил свой взгляд на небо. Он рассчитывал увидеть звезды, но их закрыли обрывки облаков, похожие на белесые разводы известки. Тварь, нагнув большую черную голову, принялась с жадностью лакать кровь. Но мужской голос сверху тихо окликнул ее, и собака, а это была собака – большая, с черной, свалявшейся шерстью, – нехотя отвернула морду и одним мощным прыжком выпрыгнула из ямы.

Мужчина протянул руку и потрепал пса по холке. Затем присел на корточки и, даже не взглянув на лежавшего на дне ямы человека, принялся засыпать ее землей.

Виктор был еще жив, когда комок мокрой земли попал ему на лицо. Еще один разбился о его грудь. Он уже не чувствовал боли, а только ужас, тоску и отчаяние. Отчаяние человека, которого закапывают живьем.

А земля все сыпалась и сыпалась. Мир стал угасать, медленно, как свет в кинозале перед началом сеанса. Последним, что увидел Виктор, был черный силуэт незнакомца, склонившийся над ямой, и луну, кровавым нимбом сиявшую вокруг его головы.

«Конец!» – пронеслось в голове, а в следующее мгновение жизнь покинула тело.

Мужчина наверху двигался размеренно и неустанно… Пять минут… десять… двадцать… Когда яма была засыпана, мужчина выпрямился и утрамбовал ее ногами. В движениях его не чувствовалось никакого утомления.

Забросав могилу листьями и ветками, мужчина подозвал к себе пса и неторопливо зашагал по мокрой траве парка в сторону леса, все дальше и дальше углубляясь в черные, беспросветные дебри, туда, где много лет не ступала нога человека и откуда веяло холодном и затхлостью.

Егор Коренев открыл дверь и ввалился в приемную. Вика, помощница Коренева, вскинула белокурую головку от компьютерной клавиатуры и насмешливо посмотрела поверх очков в позолоченной оправе.

– Опаздываешь, – с упреком сказала она. – Клиент уже десять минут ждет.

Егор стянул плащ, швырнул его на вешалку и небрежно произнес:

– Ничего, не заплесневеет.

Коренев был долговяз и худощав. Твердая линия губ, глубоко посаженные, насмешливые глаза и сигарета в углу рта придавали ему сходство с героями американских боевиков. Дело портил только слишком узкий подбородок. Темные непослушные волосы Егора слегка вились, и, дабы избавить себя от ежедневной возни, он стриг их коротко.

Коренев был в добротном, но сильно поношенном пиджаке и голубой рубашке. Галстук съехал набок, верхняя пуговка на рубашке расстегнулась, выставив на обозрение кадыкастую, смуглую шею.

Порывистый и резкий, он напоминал Вике добермана или пса гончей породы.

Одевался Егор небрежно и, в общем-то, во что попало. Только две вещи были неизменны: щеки и подбородок Егора гладко выбриты, а от волос и шеи исходил аромат дорогого одеколона. Любовь к хорошему парфюму была единственной брешью в стене аскетизма, которой (в целях экономии времени) обнес свою жизнь Егор Коренев.

Вика осмотрела Егора с ног до головы и вздохнула. Затем встала из-за стола, подошла к нему вплотную и привычным движением поправила съехавший в сторону галстук.

– Егор, будь с ним повежливее, – попросила она. – Клиент солидный и денежный.

– Это у него на лбу написано?

– Что?

– Что он денежный?

Вика усмехнулась:

– На лацкане пиджака. Между прочим – от «Пола Смита».

– Секонд-хенд? – приподнял бровь Егор.

Вика состроила мину:

– Очень смешно. – Она незаметно втянула ноздрями аромат дорогого парфюма, смешанный с запахом крепкого табака, и слегка поежилась. Этот запах всегда заставлял ее сердце биться чуточку быстрее, чем было положено секретарше при встрече со своим боссом.

– Когда будешь с ним говорить, вспомни, что ты до сих пор не заплатил мне премиальные за дело Скворцова.

– Говорить с начальником о деньгах – пошлость, – назидательно сказал Егор.

– Правда? А таскать у меня кофе из тумбочки – не пошлость? С твоими аппетитами банка в два дня улетает.

– Не жадничай. – Егор обнял Вику левой рукой за талию и чмокнул ее в пухлую щечку. – Ты лучшая! – объявил он.

Вика нахмурилась, оттолкнула от себя Егора и проговорила с напускной строгостью:

– Веревки из меня вьешь. Кофе сделать?

– Угу. Мне покрепче, а клиенту…