Генри Олди - Шерлок Холмс против марсиан

– Задрал, – предупредила Тюня.

Взяв меня за воротник, она уточнила:

– Шмадрал. Убью.

Кто-кто, а Тюня была страшна во гневе. Уж я-то знал.

Снег скрипит вкусно. Морозец кусает за щеки. У кофе одуряющий аромат. Все эти штампы, затрепанные до бахромы по краям, я имел счастье испытать на себе. Снег скрипел, когда я переминался с ноги на ногу. Щеки задубели, время от времени я тёр их ладонью. Ну и кофе, да. Наводит на мысли о коньячке. Еще один штамп, дарованный нам свыше.

Из павильона нами любовалась продавщица. Рыбий взгляд ее блестел щедрой бабьей слезой. Жизнь идет мимо, читалось в этом взгляде. Жизнь хлещет кофе со сливками, не заботясь сроком годности и содержанием транс-жиров, а нам остается жалкая сдача на чай. Топчась у обгрызенной по краям уличной «раздачи», грея ладонь пластиковым стаканчиком с «американо», любуясь видом на толпу, сливающуюся в метро, я почувствовал себя записным франтом в ресторане «Метрополь».

Человек! Устрицы свежие?

– Рыцари, – повторил я. – Красотища! И что мы имеем с гуся по второй линии? Вид из окна на мусорные баки. Свинцовые мерзости жизни. Бытовка, тоска и уныние. Будни офисного планктона! Тюня, ты садистка. Тебя надо лечить принудительно.

– Контраст, – уперлась Тюня. – Большая литература.

– Я бы сказал, убийственный контраст. Если угодно, самоубийственный. Читатель терпелив, но не до такой же степени! Он прилег отдохнуть, обнажил пузо для чесания. Твоя задача – навеять ему сон золотой. Где сон? Где золотой?! Кошмар, и дом плача. А персонажи? Возьмем, к примеру, тебя. Джинсы, пуховик, вязаная шапочка. Никто и не смотрит, все бегут по делам. А нарядись ты, дитя мое, в серебряные латы, как Жанна Д'Арк, или нацепи треуголку, сунь за пояс ятаган, надень повязку через глаз…

Судя по лицу Тюни, я с моими примерами забрел куда-то не туда. Скажем, на минное поле.

– Значит, я уродина? – свистящим шепотом спросила она. Звук шел не из горла, как положено, а из клапана протекающего баллона с газом. – Уродина, да?

– Тюня, лапочка…

– И пуховик мой – дешевка?!

– Сокровище…

– И джинсы?!

Я обреченно сдал назад:

– Шапочка. Шапочка – чудо. И ты – чудо.

– А ты?!

– А я – скот волосатый. Ни разу не рыцарь.

– Шмыцарь! Альбинос-импотент!

Хвала телефону, зазвонил. Я схватился за мобильник, как утопающий – за соломинку. Продавщица за стеклом оживилась, рассчитывая на продолжение скандала. Ну да, папик ссорится с молоденькой шалавой. Будет о чем поведать городу и миру.

– Слушаю!

– Чтоб ты оглох! – пожелала мстительная Тюня.

– Пушкинский въезд, – оперный бас Гремучко сильно терял в мобильном формате. – Дом тринадцать, возле арки во двор. Второй этаж, квартира четыре. Если верить регистрации, Палийчук Анна Игоревна. В диспетчерскую службу поступил аварийный сигнал. Тюня с тобой?

– Ага.

Бас сгустился набатной медью:

– Бегом!

Ну, мы и побежали.

Пока суд да дело, позволь представить тебе, почтеннейшая публика, милейшую Тюню, она же Тоня, она же Антонина Глебовна Недереза. И если ты, почтеннейшая публика, рискнешь отпустить шуточку по поводу Недерезы, шуточку столь же банальную, сколь и ожидаемую, то я, Владимир Чижик, не дам за жизнь твою и ломаного гроша.

Ясно?

Итак, представим себе девицу чу́дного возраста, а все, что меньше тридцати, чудесно по определению; девицу приятную во всех отношениях, скорее милую, нежели королеву красоты, с характером, который трудно описать, не прибегая к сильным выражениям, легкую на ногу и на руку, блондинку на каштановой подкладке, кумира семиклассниц, балдеющих от приключений Таиры Алой, девы-воительницы в шести томах – любовь 12+, кровь 12+, слово «мерзавец» под вопросом, слово «жопа» исключается…

Ладно, остальное – в другой раз.

Да, почтеннейшая публика, я знаю, что тебя нет. Я выдумал тебя, едва заметил на переломе жизни, что веду нескончаемые внутренние диалоги. Приятели, друзья, жены друзей, сантехник, дворничиха – завершив разговор в реале, я продолжал его сам, без собеседника, день за днем, мучаясь бессонницей, сочиняя реплики за обоих, ссорясь и мирясь, обижаясь и прощая. Тень психоза маячила за спиной. Черные крылья реяли над головой. Рукава смирительной рубашки мечтали завязаться морским узлом. И тогда я изобрел универсального собеседника – тебя, почтеннейшая публика.

Благодарю за внимание, антракт.

– Кто там?

– Квитанции!

– Открываю…

Это Тюня придумала. Поначалу я, дурень, честно связывался по домофону с объектом и вступал в длительную беседу, объясняя, кто я такой. В итоге меня не пускали. Я звонил менту, который по идее нас «крышевал», мент сперва не брал трубку, потом обещал приехать через час…