Генри Олди - Шерлок Холмс против марсиан

– Возьмите мой хронометр, мисс Пфайфер!

Холмс, профессор и я, не сговариваясь, протянули девушке свои часы.

– Спасибо, господа, – часы Ван Хелзинга остались у профессора, а наши с Холмсом в мгновение ока сменили владельцев. – Теперь главное – не перепутать полярность… Эдуард, посветите мне! Мисс Фицгиббон, размотайте на всю длину обе катушки с медной проволокой и привесьте к концам грузы. Нужны выносные маятники для связи с обычным пространством и временем…

Наступление марсиан замедлилось. Треножники рассредоточились цепью, но пока они маневрировали, еще один из колоссов наступил на мину и застыл, покосившись. Но боевая рубка уцелела; искалеченная машина представляла серьезную опасность. Вокруг рвались снаряды, но артиллеристы второпях не могли взять точный прицел. Над колпаком взметнулись блестящие щупальцы. Я увидел, что они держат трубу, стреляющую снарядами с черным газом, и похолодел. От черного газа нет спасения! Он убивает все живое в радиусе полумили!

С треугольной колокольни церкви Всех Святых, отмеченной в справочниках достопримечательностей Восточной Англии, хлестнул ослепительный луч. Огненное лезвие мечом короля Артура полоснуло рубку наискось. Дождь обрезков металла пролился на многострадальную молдонскую землю. Смертоносная труба рухнула вместе с ними. Луч с колокольни метнулся дальше, зацепив и оплавив колпак следующего треножника. Вскоре он вернулся обратно, и хромой исполин с грохотом взорвался, озарив окрестности зеленой вспышкой.

– Ура! – завопил Том.

Мы с профессором присоединились к радостному кличу.

Но битва продолжалась. Лучи уцелевших машин секли по колокольне. В какой-то миг мы уверились: все кончено, расчет лучевого генератора погиб, а колокольня вот-вот превратится в пылающие руины. Хвала Господу! Мы получили наглядную возможность убедиться, как умели строить наши предки. Колокольня, больше напоминавшая башню древней крепости, выстояла! Каменная кладка оплавилась, из узких окон сочился дым. Над крышей дрожал перегретый воздух, рождая миражи, но твердыня держалась, и из нее по-прежнему бил устрашающий Артуров Эскалибур!

– Остался последний переключатель, – уведомила Адель. – Потом можно будет замыкать цепь. Никогда не видела более безумной схемы! И знаете что? Она мне нравится! Я убеждена: машина заработает!

– Внимание, джентльмены! – услышал я предостережение Холмса.

Мрак за кольцом чадящих факелов ожил, зашевелился. Неясные тени подступали ближе, дрожали, обретая и сразу теряя форму. Мы с профессором достали револьверы, но не спешили открывать огонь: следовало беречь патроны, стреляя только наверняка. Тьма вокруг нас странно истончилась. Она сделалась зыбкой, как перед рассветом, превратилась в неприятную мглу. Налетел порыв стылого, промозглого ветра, задул часть факелов. Сквозь прорехи, образовавшиеся в световом барьере, поползли змеи влажного, белесого воздуха, подозрительно похожие на щупальцы твари, упомянутой матросом с «Сына грома». Отовсюду звучал шорох, подобный шелесту тысяч страниц. Словно песок, он набивался в уши, сводя с ума.

– Защищайте женщин и машину! – голос Холмса несся, словно из глубокого колодца, глухой и далекий. – Защищайте женщин… машину…

Я шагнул навстречу туману, загораживая мисс Пфайфер. Я больше не видел ни профессора, ни Холмса, ни остальных. Лишь мерцали сквозь мглу огни белых кристаллов. В пяти ярдах от меня хлюпнуло, словно нечто выбиралось из чавкающей трясины. Впереди сгустилась темная фигура, лишь отдаленно напоминавшая человека – и качнулась, ласково бормоча.

Я поднял револьвер, целя твари в грудь, и, не колеблясь, нажал на спуск.

И еще раз.

Вокруг профессора Ван Хелзинга клубился туман.

В седых волнующихся прядях, сами – туман, иллюзия, морок, мелькали смутные девичьи фигуры. Вот сверкнуло нагое бедро, вот явилась нежная грудь, украшенная вишенкой соска, вот улыбка обнажила жемчуг зубов, заостренных больше, чем положено воспитанной леди.

– Абрахам! – пел туман на три голоса.

Сопрано, меццо-сопрано и колоратурное сопрано сливались воедино, опрокидывая разум на дно беспамятства.

– Абрахам! Вот и мы!

Черным пушечным ядром в сердце тумана стоял профессор.

– Ты ждал нас, правда?

До земли упали полы длинного плаща. Шляпа словно по собственной воле сползла на брови. Из-под темного фетра блестели глаза – рассеянно, задумчиво, словно у человека, готовящегося отойти ко сну. Руки свесились вдоль тела, как если бы некий шутник заменил профессору кости и суставы на пеньковые канаты. Возраст прилег на плечи отдохнуть, навалился грузной массой, согнул спину.