Заика не ложился вообще. Дважды обошел территорию по периметру, посмотрел боевик, за ним триллер. Сыграл в компьютерную стрелялку и поднялся наверх в оружейную. Была оружейная не заперта и освещена. Заика потянулся к выключателю, но внезапно заметил, что в ружейной пирамиде не хватает одного из четырех охотничьих карабинов. Заика тщательно осмотрел комнату, заглянул за портьеры, по очереди открыл стоящие у стены кованые сундуки со всяких барахлом, но пропажу не обнаружил. Почесав в затылке, Заика вышел наружу и постучал в дверь хозяйского кабинета. Не дождавшись ответа, отжал дверную ручку и ступил вовнутрь. Исчезнувший карабин приткнулся к входному порогу. Зубр, раскинув руки, лежал на полу навзничь. Заика метнулся, упал перед ним на колени и завыл. Этот вой, заунывный, волчий снился мне в ночных кошмарах на протяжении восьми лет.
* * *
Я брел по вечерней Москве, и мне казалось, что плакаты «Общество без преступности», «Криминалу – нет» и «Ментальный контроль – гарантия будущего» издеваются, глумятся надо мной.
– Допустим, один из них сумел экранировать память, – бормотал я себе под нос. – Не всю, небольшой фрагмент, десятиминутный. Заставил себя не думать о преступлении. До сих пор это не удавалось никому, но допустим. Вот, например, Заика. Он крадется наверх, отпирает оружейную, берет карабин и скользит по коридору к кабинету. Врывается, стреляет другу в лоб, звукоизоляция в кабинете отменная, выстрел никто не слышит. Заика аккуратно кладет у порога карабин, об отпечатках пальцев можно не заботиться, на прикладе их с достатком, в тире карабин неоднократно ходил по рукам. Спускается вниз и разблокирует память. Или, например, Дэн… Инге пришлось бы отпечатки пальцев с приклада стереть. Впрочем, она могла надеть перчатки, прежде чем идти убивать мужа. Или Вредина – прежде чем пристрелить отца. Потом на ментоскопии виновник заставил себя вспомнить целый день поминутно, а убийство «забыть». Боже, какой все же бред.
Я перебирал в памяти кадры ментограмм один за другим. Комбинировал их, чередовал, сравнивал. И не находил ни единой зацепки.
– Ничего, папа. Пускай живут…
– П-приготовились! Особая м-мишень.
– Хороший розыгрыш. Привыкай, Дэн, в прошлый раз эти черти…
Я произносил реплики вслух, в хронологическом порядке и наугад, и снова по хронологии, пытаясь выцепить, выудить из потока слов необходимые, ключевые.
– Как твоя блонда, Псих?..
– Не женюсь. Подожду, когда ты подрастешь…
– Долго ждать придется…
– Поднимемся наверх, Псих…
– Ты поступаешь не по совести…
Я внезапно сбился с ноги и резко остановился. Зубр вызвал меня на разговор сразу после язвительной реплики Вредины. Он, фактически, прервал нашу беседу, не дал закончить. А значит…
Ничего это не значит, осадил себя я. Пока ничего – простое совпадение. Однако если предположить, что не простое… Или что не совпадение…
– Мне надо с ней встретиться, – выпалил я в лицо Терехину, едва вернулся с прогулки.
– С кем «с ней»?
– С Верой Зубаревой, дочерью покойного.
Терехин удивленно поднял бровь.
– Вы уверены, что она захочет с вами встречаться?
– Думаю, что нет. Но вы могли бы попытаться ее убедить. Пускай не встретиться, пускай поговорить по видеофону. Я должен задать ей вопрос.
* * *
– Здравствуй, Вредина.
С экрана видеофона на меня строго глядела яркая черноглазая брюнетка. Узнать в ней давнишнюю Вредину, четырнадцатилетнюю задиру и непоседу, было нелегко.
– Здравствуй, Псих.
Я замялся. О том, что я разыскиваю преступника, ей сказал Терехин. Как она отнеслась к этому, неизвестно. Скорее всего, в ее глазах я как был, так и остался убийцей ее отца.
– Я хотел бы задать тебе вопрос. Возможно, нам лучше увидеться. В кафе, например, или…
– Я не буду с тобой встречаться, Псих, – прервала она. – Задавай свой вопрос и проваливай.
– Хорошо, – я стиснул зубы. – Тогда, в тот проклятый день, у нас с твоим отцом вышел разговор. Я не помню, о чем он, вообще, но, может быть, ты догадываешься?
Вредина пару мгновений размышляла, потупившись, затем вскинула взгляд.
– Я не догадываюсь, Псих, я знаю. Речь шла обо мне. Отец считал, что ты… – она замолчала.
– Что он считал?! – Я едва на сорвался на крик. – Что он считал, говори, ну!
– Он думал, что ты меня домогаешься.
– Что-о?
– Что слышал. Он считал, что ты хочешь затащить меня в койку, понятно? У него были на то основания.
Я оторопело смотрел на нее. Ничего более нелепого я не мог даже предположить.
Читать дальше