Дмитрий Субботин - Бродяги. Отмеченные Зоной (сборник)

Темный коридор с множеством ответвлений после поселка подземников казался почти уютным.

– Давай-ка передохнем, – предложил Хмырь укрыться в ближайшей комнате, – что-то мне не по себе от этой деревеньки стало.

Терем мгновенно согласился. Отдыхали они в полном молчании. Фонари из безопасности и бережливости по-прежнему оставляли выключенными. Время от времени доносился гомон со стороны стойбища. Терем старался раньше времени не гадать об обратном пути: по его мнению, им просто повезло.

– Куда дальше двинем? А, Терем?

– А как же выбранные ранее пути? Ты вроде бы не колебался.

– До этого шел на инстинкт, а теперь ему нужно отдохнуть.

– Странная логика, ну да ладно.

– Так какое мнение? Не насчет логики.

– Наверное, стоит держаться центрального коридора. Если здесь было что-то важное – то под него явно выбрали помещение больше этих комнатушек. Не знаю точно, что же мы все-таки тут ищем – мы ведь цепляемся за любые намеки на тот кристалл, который решили считать связанным с заварухой. И все со слов Груббера, что хронологически начиналось здесь…

– Ладно, понял тебя. Еще десять минут отдыха и продолжаем.

Перед тем как двинуться дальше, Хмырь поставил мелом метку – решение, контрастирующее с хаотичными блужданиями наверху.

Коридор тянулся недолго и вскоре разбился на два. Хмырь сперва двинулся нижним, но через минуту предпочел вернуться и пойти другим. Порой в стенах встречались обширные проломы, ведущие или в другие помещения, или в земляные ходы. Терем слабо разбирался в быте обитателей подземелий, но проломы на их работу не походили – подземный мир населяли и другие твари. Удивляло отсутствие аномалий. Хотя, возможно, тут не было привычных, набивших оскомину, а здешние не фиксировались приборами и органами чувств.

Еще один короткий спуск окончился просторным залом, где внимание сразу привлекала массивная дверь на половину стены. Даже зрительно ощущаемая прочность намекала, что за ней скрыто нечто важное. Рядом с вратами приютилась дверь поменьше, украшенная панелью доступа.

Терем забормотал молитвы всем богам сразу, чтобы техника работала. Провидение словно знало, что двое странников явятся сюда – панель доступа оказалась целой.

Карта доступа проехалась по щели на железной коробке. Панель заскрежетала, заражая этим звуком и дверь. Засверкали наполовину ослепшие лампы. Терем беспокойно оглянулся – звук был громким в той степени, чтобы заинтересовать подземников или что похуже.

С утробным скрежетом дверь распахнулась до середины, а затем застряла. Хмырь поспешил протиснуться, Терем не отставал. Свободно он вздохнул, лишь когда дверь вновь захлопнулась.

Нижняя часть комплекса площадь занимала небольшую, но здесь у законспирированного объекта было сердце. От большого проходного помещения отходило несколько меньших.

– Отдохнем, – внезапно предложил Хмырь, – похоже, мы тут надолго застрянем.

Сидя на трещащем стуле и шаря фонариком, Терем сразу заметил, что этот участок подобно другим уровням не бросили в спешке. Вертелась смутная догадка, что данный плацдарм науки исправно работал, пока остальной комплекс отдали на растерзание времени и тлену. Уцелела мебель и аппаратура, бумага возвышалась ровными кипами. Если бы не пыль, могло показаться, что персонал собирался вот-вот вернуться на места.

– Ну, начнем нашу экскурсию, – проговорил Хмырь. – Осмотрим для начала в общем, деталями займемся позже.

Два помещения вмещали богато обставленные лаборатории. Оборудование советского производства ржавело по соседству с продуктами западных стран. Среди производителей значились США, Германия и Япония. Набор аппаратуры не наводил на мысли о характере здешних изысканий.

Следующая комната скрывала десяток пустых резервуаров. На лабораторном столе обнаружилась емкость с некой зеленоватой жижей. До поры до времени Хмырь убрал емкость в рюкзак.

Последнее помещение служило архивом, к большому облегчению незашифрованным. Обширность данных не оставляла надежды на полный охват. Первооткрыватели сговорились начинать с разных концов: Хмырь взялся за стеллажи с последними датами, Терему досталось самое начало.

Бумаги свидетельствовали о начальных этапах работы. Автор с ничего не говорящим именем выражал сомнения в осуществимости задуманного, при этом цели работы не называя. Но было понятно – комплекс действовал еще после Катастрофы на КАЭС.

Другие отчеты содержали поток абсолютно пустых для сталкера терминов и описания трудностей при проведении опытов, оказавшихся для Терема тайной за семью печатями. Он с тоской взглянул на ломящиеся от макулатуры стеллажи. Папка, наугад вытянутая из середины, оказалась лабораторным журналом, состоящим из таблиц. Терем в отчаянии охватил взором фронт работ. Не могут же все эти полки быть забитыми абстрактными рассуждениями!