Александр Каравдин - Парадокс

– Бифкейк. Можно просто – Биф.

– Мускулы? – удивился альбинос. – Странное имечко.

– Это прозвище, – тяжело вздохнув, произнёс юноша. – Настоящего имени я не помню.

– Почему же?

Биф страдальчески закатил глаза. Помнится, около года назад тот же самый вопрос задал ему юный воришка, находящийся под рукой Аз ора, негласного короля Восточной и Южной Четвертей. Чем всё закончилось – знал каждый мальчишка в Нордоре.

Юный вор, плача, со всех ног прибежал к великому могущественному королю, моля о помощи. Лебезя подле ног и демонстрируя синяки на лице, он взывал наказать подлого пришлого. Азор же, выслушав прерывистый рассказ воришки, лишь усмехнулся, пнув того под мягкое место. С тех пор никто не желал знать: «Почему Бифкейк не помнит своего имени?».

Альбинос плавно положил руки на колени:

– Что замолчал-то?

Биф пожал плечами.

– Ладно, – Август встал со стула. – Завтрак на столе. Оденешься – поешь. Из дома никуда не уходи. Я скоро, – альбинос, ритмично постукивая сапогами о деревянный пол, направился к резной двери. Уже на пороге, обернувшись, добавил: – Снежк апокорми. Не забудь.

Биф попытался осторожно оторвать от раны прилипшую жёлто-белую полоску бинта. Ткань слегка отъединилась от повреждённой плоти, а потом, словно в насмешку, крепко схватилась. Юноша вскрикнул. На бинте появились ярко-красные крапинки свежей крови.

– Ш-ш-ш, – медленно выдохнул сквозь зубы Биф, борясь с возрастающей болью.

Юноша осторожно приложил ткань обратно, к начавшей кровоточить ране. Поверх тела накинул старую льняную рубаху. Она была первой из вещей, заработанных Бифом. Седмицы, проведённые за мытьём посуды на одном из постоялых дворов, вернулись сторицей, когда она спасала от пронизывающего холода улиц.

Одевшись, Биф с жаром накинулся на аппетитно-манящий завтрак, радушно оставленный Августом. Варёные караси под белоснежной сметаной, картофельная толчёнка вперемешку с нежнейшими кусочками мяса, аккуратно выложенные на тарелке малосольные огурчики – такой стол юноша видел впервые! К тому же всё это дополнял маленький стаканчик, наполненный одурманивающе благоухающей жидкостью…

Вольготно потянувшись, юноша лениво отложил деревянную ложку в сторону.

– У-у-ух! Хорошо! – зевнул он, поднимаясь из-за стола. В животе чувствовалась приятная тяжесть.

Резная дверь, до сего момента не проявляющая признаков жизни, внезапно приоткрылась, впуская в дом огромного пушистого кота с белой шёрсткой.

– О, Снежок! – обрадовался Биф, потирая руки. – Август просил тебя покормить. Айда есть. Кис-кис-кис!

Юноша положил на пол жареного карася. Но кот лишь пренебрежительно фыркнул, удалившись с кухни.

– Как хочешь, – пробурчал Биф, направившись к кровати. – Я тогда – спать.

Многочисленное количество разнообразнейших колбочек, пробирок, соединённых между собой пуповинами-проводами и трубочками различного качества, полностью загромождали немаленькую комнату. Находясь в непосредственной близости от них, стояли, висели всевозможные спиртовые, угольные горелки, нагревающие в стеклянных бутылочках красную, жёлтую, зелёную, синюю жидкости. Пузырясь и вскипая, вещества под давлением или иными силами поднимались вверх по пуповинам, а частенько – в других направлениях, чтобы потом перейти в другой сосуд. Конечно, бывало, жидкости попадали в невообразимые полости и машины, состоящие из дерева с прогнившим железом. Винты, движущиеся колёса, крутящиеся стрелки, мигающие лампочки, издающие пронзительный звон кнопки – вот не весь список приспособлений.

– Кх-х, – кашлянул Август, встав посередине комнаты. – Дома кто-нибудь есть?

Из-под стеклянно-железного нагромождения появилась вначале прогрессирующая лысина, а потом и её хозяин – исхудалый старец с длиннющими серыми усами.

– Чем обязан твоему визиту? – алхимик поправил огромные, на пол-лица, очки.

– А разве я не могу прийти к тебе просто так? Без какой-либо цели? – сделал удивлённое лицо Август.

– Почему же. Можешь. Но только ты прекрасно знаешь, что Авел ина на данный момент не в Нордоре. Поэтому, – старец протёр линзу очков о единственное, что было у него из одежды – потрёпанные холщовые штаны, обвязанные поверх белой бечёвкой и обрезанные до самых колен. – Так зачем пришёл-то?

– Ах, Авелина, – трепетно произнёс альбинос, не замечая вопроса. – Как она?

– Хорошо. Ещё один год, и я смогу передать ей все свои знания. Она, наконец, продолжит дело рода.