Дарья Кошевая - Жрица Солнца

– Да может и скоро, – таким же шепотом ответила Злата, и, не удержавшись, нервно хихикнула. – Ярине нынче нездоровится.

– Жрица захворала? – услышав, переспросил Горислав. Злата обернулась к нему и смерила презрительным взглядом:

– Не твое дело! И болтать не смей, слышал?!

Горислав лишь покачал головой. Олесе в этот момент он показался близким человеком, ближе, чем кто-либо. Он, кажется, видел Злату насквозь, и ни капли не обманывался на ее счет.

– Не обращай внимания, – тепло улыбнулась девушка. Конечно, Дрозду она улыбалась бы слаще и милее, да только Дрозд на нее даже не смотрел. А Гориславу хватило и малого, чтобы он расцвел и махнул рукой, мол, ерунда.

– Сходим на реку, я хочу благословить новую воду, – гораздо миролюбивее предложила Злата, устыдившись своей вспышки раздражения. «Она и без тебя потечет», – подумалось Олесе, но вслух прекословить не стала. Уходя, взглянула на жрицу. Женщина все также неподвижно сидела за праздничным столом, словно каменное изваяние, только ветер раздувал черные волосы и трепал шерстяную накидку. Больной Ярина не выглядела. Олеся не нашла ни единого изъяна на бледной коже: ни язвочки, ни ямочки. «Врет, наверное, сестра», – подумала девушка.

Узенькая речушка, сестрица Быстрянки, носившая прозвание Малая из-за скромных своих размеров, все еще была закована в лед, так что Злата попросила парней расчистить хотя бы самую кромку. Молодые люди споро принялись за дело, кидая камни на тонкую наледь возле берега.

– Смотрите, Умершая! – вдруг воскликнул Карась, указывая на противоположный берег. Олеся не сразу ее разглядела, женщина сидела неподвижно, вся в белом, спрятав лицо в руках, так что сливалась с засыпанными снегом зарослями ивняка. Злата глянула на Умершую нехорошим взглядом и скривила рот.

– Прогоните нечистую, она помешает мне провести обряд!

– Эй ты, иди отсюда! – зычно крикнул Карась. Женщина дернулась, но осталась на месте, только еще больше сгорбилась. Парень зло сплюнул и швырнул маленький камешек, который до того держал в ладони. Камень приземлился возле самых ног Умершей.

– Перестань! – воскликнула Олеся, но Карась и не подумал ее слушать. А что же его друзья? И Дрозд и Горислав стояли с беспомощными лицами, словно малые дети и молча наблюдали за происходящим.

– Она же Умершая, ей не место среди живых, – cпокойно сказала Злата. – Пусть радуется тому, что наш род милостиво разрешил ей ходить по земле.

Да, Олеся знала, что когда-то вместе с погибшими мужьями предки клали на костер и их жен, ведь этим женщинам больше незачем было находиться среди живых. Но нравы смягчались, обычая уже не были столь строги, и таких женщин теперь оставляли в живых, совершая обряд погребения над соломенной куклой, которую клали рядом с почившим мужчиной. Боги были спокойны, женщины же возвращались в дом родителей и раз и навсегда становились изгоями без имени. Они не должны были привлекать внимание богов, потому им предписывалось молчать, уединившись. Да и кто бы захотел с ними говорить? Ведь и не знаешь наверняка, человек ли перед тобой, или злой дух, который только и ждет, что ты повернешься к нему спиной…

Но Олеся не видела злого духа, а видела обычную женщину, усталую и несчастную, постаревшую раньше срока. Как же ее звали раньше? Арника? Кажется, она была очень красивой. Олеся помнила ее совсем другой, гордой и высокой, потому сразу не узнала. А как она пела!.. Всей деревней собирались, чтобы послушать чудесный голос. Муж Арники, кажется, не вернулся с охоты на вепря. Так и принесли, надетого на клык забитого зверя. Арника с тех пор больше не проронила ни звука. «Может предки были правы? – подумала Олеся. – Зачем мы держим бедную женщину? Разве нужна ей такая жизнь?» Тем временем Карась все более разъярялся, и уже кричал что-то обидное, швыряя камни на другой берег один за другим. Некоторые попадали в женщину, но она только вздрагивала, не двигаясь с места.

– Дура! – сплюнула Злата.

– Да она болеет рассудком! – догадалась Олеся и поймала парня за руку. – Хватит!

Карась хмуро остановился, взвешивая на ладони приличный булыжник. «Таким и голову проломит!» – ахнула Олеся.

– Арника, иди домой! – крикнула девушка, стараясь, чтобы голос звучал доброжелательно. Женщина подняла голову. «Ступай же, болезная! – мысленно взмолилась Олеся. – Хватит кликать беду!»

Медленно, очень медленно Арника поднялась и пошла прочь, увязая в мягкой снежной каше. Карась хищно оскалился и, сделав несколько быстрых шагов для разбега, запустил булыжником в след уходящей фигуре. С хрустом лопнул лед под ногами парня, и Карась мешком повалился в холодную воду, а камень ударился о ствол березки в нескольких локтях от головы Умершей. Береза застонала, Карась завизжал по-бабьи, хватаясь руками за скользкие осколки, но сполз обратно в воду. Ушел с головой в реку. Вынырнул, хватая ртом воздух. Подавился и вновь скрылся под водой.