Дмитрий Морозов - Клык и коготь

– У нас на земле есть подобные игры. Так там вратарь – это член команды, а не дикий зверь. Правда, у нас на поле нет ловушек…

– Ну, что у вас есть командные игры, видно по девушкам – Ирк’х кивнул в сторону раскрасневшихся лиц. А что касается вратарей… Хлои просто не успевают среагировать! Он развёл руками. Ловушки подступают почти вплотную к воротам, на расстояние хорошего броска. И пусть реакция оборотня не ниже звериной, но бросают-то тоже оборотни! К тому же, у хлоев масса тела при смене шкуры почти не меняется, что приводит нас к второй, основной причине запрета на вратарей-оборотней. Согласно древним правилам, объем тела защитника ворот должен перекрывать не меньше четверти пространства для удара мяча. Это удается лишь варанам!

– Варанам…или медведям?

Шаман бросил внимательный взгляд в сторону человека.

– Ты согласен участвовать в незнакомой тебе игре?

– Думаю, азы я уже усвоил. А остальные правила освою по ходу. – Макс пожал плечами. – Нельзя же лишать людей удовольствия.

Всё решилось удивительно быстро. Стоило Ирк’хагу сказать несколько слов подбежавшему на его зов судье – и землянина под восторженный рёв толпы проводили к воротам клана Сломанной ветви. Трава здесь уже была помята, а местами мощные лапы варана выворотили целые пласты земли, создавая маленькие траншеи, грозящие замедлить и без того медленную с непривычки реакцию пришельца. Впрочем, уловив его недовольный взгляд, вся судейская команда тут же бросилась поправлять самые неприглядные участки – что бы потом, с ярким огоньком в глазах, начать смотреть на замершего парня.

Тот смутился. Он совершено не подумал о том, что ему придется оборачиваться на газах у целого стадиона. Пусть игроки это делали ежеминутно – все к этому привыкли. Но никто из собравшихся на стадионе не видел оборотня-медведя, кодьяка – и теперь все в ожидании уставились Макса, словно на рок-звезду во время выступления на Красной площади. Для парня, выросшего на периферии, вдали от суматошной городской жизни, это было равносильно мощной психологической атаке. Он уже совсем было собрался отказаться от взятой на себя чужой роли и пристального внимания множества людей – как из глубины сознания на поверхность легко поднялся Зверь.

Два сознания слились, став единым целым, и волна животной мощи смыла жалкую рефлексию человека. Зверю были чужды условности – и смущение, захватив с собой стыд и страх, отступили, растворились в глубинах подсознания, на время став лишь зрителями. Зверь был естественен, он был сами собой, не находил в этом ничего неправильного.

Волны мелких изменений прокатились по телу Макса – обращение началось. Вначале кости на миг став необычайно жёсткими, словно стальными, потекли, увеличиваясь в размерах, словно волна горячего мёда прокатилась по организму. Мышцы стали мягкими, натягиваясь, изменяясь, подстраиваясь под выросший и изменившийся костяк, а затем начали стремительно расти. Суставы скрипели, неохотно меняя своё расположение. Сибиряк вытянул вперёд руки – они на глазах обрастали шерстью, наливались мощью, превращаясь в медвежьи лапы. Увеличившись по толщине вдвое, пальцы стали более короткими, когти выросли, превращаясь в ороговевшие лезвия. Макс сжал и разжал пальцы – они хоть и стали похожи на медвежьи, но продолжали служить, словно прежние, оставаясь умелыми и ловкими. Нос вытянулся, став длинным и чутким – целая вселенная запахов обрушилась на непривычного к подобному человека. Он прикрыл глаза и втянул воздух – пахло железом, камнем, кожей и деревом. Эти запахи, знакомые ещё по земле, хотя и немного странные. Остальное же было чуждым, хотя уже и не незнакомым – за время пребывания в иной ипостаси он успел понять основные ароматы этого мира. Рёв трибун, с замиранием сердца следивших за появлением грозного хищника, взвился над полем – и огромный медведь встал на дыбы, подняв передние лапы в воздух в извечном спортивном приветствии – он был готов к игре.

Вновь настала тишина, раздался свисток – десять юрких фигурок, на ходу обрастая шестью, кинулись в мешанину ловушек, что бы исчезнуть из вида. Всё замерло. В двух метрах перед Максом застыло нагромождение железа и камня, готовое в любой момент расступиться, что бы выпустить убийственную атаку. Он должен был быть готов среагировать за долю секунды – И зверь в нём не сомневался в успехе. Дитя природы, он вообще не знал моральных терзаний. Человек же боялся. Не успеть, не справиться, не суметь… Зверь внутри него усмехнулся – и спокойствие готового к прыжку хищника, спокойствие сжатой пружины, готовой в любой момент выплеснуть всю свою энергию в одном порыве, успокоило мечущийся разум.