Дмитрий Морозов - Клык и коготь

– Да? А в чём разница?

Офис… Куча бумаг на столе – бумаг, закрепляющих за ним свою нишу в череде рыночных отношений – маленькую, неказистую, но свою, отвоёванную тяжким трудом у мировой экономики… Поверженные конкуренты, чьи жалкие остатки акций он скупал за бесценок – и ручейки инвестиций, вливающиеся в его компанию: красивая и податливая секретарша, готовая исполнить любую прихоть шефа….

– Разве это не твои мечты?

– Но это другое!

Очередная ухмылка на звериной морде. Она всё ближе, вырывает куски сознанья, готовясь заглотить его целиком…

По знаку старого шамана, внимательно наблюдающего за неподвижно стоящим в центре звезды парнем, несколько воинов зашли в шатёр – и их копья немигающими глазами наконечников уставились на человека. Шаман не хотел допускать появления опасного зверя в сердце посёлка. Медведь внутри человека взревел, Макс возмутился – они кинулись на замерших воинов, но непонятная преграда погасила атаку, отбросив оборотня назад – в центр семилучевой звезды. Один из воинов усмехнулся, сделал неуловимое движение – и его копьё, легко преодолев преграду, бережно и нежно погладило плечо человека. Рассечённая кожа тут же лопнула – и струйка крови закапала на пол, собираясь небольшой лужицей. То, что мешало оборотням – не мешало их оружию. Макс понял – если он проиграет, боя не будет, будет бойня. И оборотень-медведь, при всём своём могуществе, окажется жертвой.

Он возмутился – но боль в раненном плече словно смыла другую, внутреннюю боль сознания. Человек, видя перед глазами призрак той великой насмешницы, которую все ненавидят, но которая любит всех, приходя к ним в последний час, уводя за собой в иные миры… Он внезапно успокоился. На секунду ему показалось, что нежная рука смахнула пыль страстей с его сознания, оставив его чистым и ясным.

Боль не была злом – и боль ушла. Совсем.

Насмешки не ранили душу – и они исчезли, растворились в безмятежности.

Желание победить, страх проиграть… они были слишком кратковременны перед лицом вечности, и они так же исчезли, мелькнув единым мгновением.

Макс встал, выпрямился, став как будто выше – и воины у стен мгновенно выпрямились так же, словно салютуя чему-то незримому. Даже старый шаман поднялся со своего кресла, отдавая дань почтения – чему?

Откуда-то из глубин к Максу пришло простое и ясное понимание. В нём не было ничего сложного или нового – просто чужое знание наконец дошло до сердца, став своим; разум человека впустил в себя Зверя – и сознания слились, став единым целым. Так полосы стали в клинке сливаются при ковке, давая ему необходимую гибкость, упругость и остроту.

Человек понял, что Зверь – это не что-то чуждое ему, что это часть его собственной души – часть, которую он гнал от себя, пытаясь подавить, уничтожить, превратившись в особь с куцей душой. Он принял и понял стремления Зверя. И приняв их, научился контролировать животные призывы. Зверь довольно осклабился, осваивая новую территорию – и не замечая тонкого поводка, охватившего его шею.

Макс пошатнулся и упал. Сил не оставалось, словно он весь день рубил дрова ржавым тупым топором….

Ловкие руки тут же подхватили его, и старый шаман, бережно поддерживая парня, произнёс:

– Вот ты и прошёл испытание, оказавшись на первой ступени высшего оборотня. Начало пути положено – посмотрим, куда он тебя заведёт!

– А много ступеней в вашем пути? Ещё одно испытание – и я уже буду просто не в состоянии куда-то идти!

Ирк’х рассмеялся.

– Испытания – для новичков, безусых юнцов, не знающих ничего и не желающих идти куда-то. Путь берёт начало у твоих ног – а куда он приведёт тебя, не знает никто, даже ты сам. Но ты получил возможность идти! Это – великий дар, которым почему-то пользуются лишь единицы. Я верю в тебя, мальчик!

Макс попытался улыбнуться – но тут тьма навалилась, обрывая дыхание…

Чьи-то руки провели по лицу влажной тряпкой, прогоняя остатки странного сна. Или это был не сон? Сибиряк поймал чужую ладрнь, с трудом открывая глаза. Стены Дома Гостя смыкались над ним, а Настя, испуганно смотрящая на него широко открытыми глазами, замерла, не зная, что ждать от странного парня. Макс помедлил – и губы его бережно коснулись тонкого запястья…

– Очнулся, наконец! Уже сутки дрыхнешь! Мы уж думали тебя тут оставить, идти дальше без тебя!

– Говори за себя, Мадлен! Вместе пришли, вместе и уйдём! Сама за эти дни полблокнота исписала, выстраивая ковровую архитектуру… А почему, кстати, ковровую? Как придумала такой термин? – Это Вадим. Тот ещё миротворец!