Лев Егоров - Тени над Эрдеросом. Рука со шрамом

– День добрый, судари, добро пожаловать в "Вечное сияние"! Я – Агилл, хозяин. Чем могу вам помочь?

– Здравствуйте, уважаемый, нам бы комнату, желательно попросторнее. И еще скромный обед, будьте любезны.

– Будет сделано. А пока, господа, насладитесь искусством мастера Мавротия. Он приехал к нам вчера с двухдневной гастролью, а завтра, к сожалению, покидает наш город. – Агилл удалился, а Йорвин с монахом заняли столик, что был поближе к сцене. Бард бил пальцами по струнам и пел:

Я вчера полюбил другую.

И прошу, отпусти меня.

Все мы влюбляемся вслепую.

Любовь зрячей никогда не была.

Но отринув печали и муки,

Может быть, встретишь ты завтра того,

Кто согреет рукой твои руки,

И всем сердцем полюбишь его.

Песня кончилась, благодарные слушатели зааплодировали и заулюлюкали. В футлярчик для лютни со всех сторон полетели монеты: медные, серебряные, золотые – кто что мог себе позволить. Йорвин и Сиртама тоже не остались в стороне, и кинули музыканту по серебряной монете. А люди не успокаивались и требовали продолжения концерта. Музыкант поклонился, "подмел" шляпой пол сцены и благодарно закивал.

– Благодарю вас. Но следующая песня будет последней на сегодня. Это баллада о короле – воеводе Саркисе. – Бард провел пальцами по струнам и запел:

Капли стали падали с неба.

От туч рано стало темно.

С севера дули могучие ветры,

Но в бой шел отряд все равно.

Тех витязей вел, не страшась урагана,

Сам Саркис, великий герой.

Тот, кто при жизни легендой стал славной.

Чью волю не сломишь мечом.

Эльтифиат, вероломный и хитрый

Две ратные силы гнал там.

Люди шли маршем по мокрой земле,

И туча шла по небесам.

У певца был уникальный голос диапазоном в четыре октавы, который звучал то нежно, то жестко и низко там, где это было необходимо. После недолгого проигрыша зазвучал припев.

В дали унеслось затишье мира.

Грозам разразиться вновь время пришло.

Героям не страшен холод могилы.

Жизнь или смерть, кровь иль вино.

Потихоньку в таверну стало прибывать все больше народу, и к моменту, когда Мавротий допел припев, свободных мест за столиками не осталось.

Били в щиты мечи из булата.

Стрелы пронзали и землю, и латы.

Красной от крови стала земля,

И телами покрыта стала она.

Бой завершился лишь поздней ночью,

Когда уж сражаться не было мочи.

Узрев, что все войско лежит среди скал,

Эльтифиат пораженье признал.

Но если признал, то не значит смирился,

Короля – воеводу он сжить захотел

Помощью мага он заручился,

И ему короля он убить повелел.

Мощью огромной тот маг обладал.

Пальцев щелчком он горы сдвигал.

И силой своей он грозе повелел

Обратить победителя в пепел и тлен.

Молнии удар был беспощаден,

Мгновенно прервал Саркису жизнь.

А Эльтифиат, будь он трижды неладен,

Через год от чахотки ушел вслед за ним.

И через тысячу лет не смолкают баллады

Во славу героям, в насмешку врагам.

Но время приходит для новых деяний,

Благих, иль не очень, решать это нам.

Из далей вернулось цветение мира.

Грозы отгремели, их время прошло.

Пусть нас не печалят героев могилы,

Сегодня в их честь мы вкушаем вино.

Таверна, переполненная людьми, взорвалась аплодисментами. Вот, что значит люди, стосковавшиеся по искусству. Некоторые, живущие неподалеку, специально вышли из дома, чтобы поглазеть на живого музыканта. Мавротий снова откланялся.

– Спасибо, друзья! Желаю вам не терять и не теряться. Любите и будьте любимы, – Бард выгреб из футлярчика деньги, положил на их место лютню, спрыгнул со сцены и удалился вверх по лестнице в свои покои.

Народ стал расходиться, гулко обсуждая выступление, а Йорвину и Сиртаме подали обед: тарелку ухи из окуня, краюху еще теплого хлеба. На второе – омлет с беконом и приправами. От алкогольных напитков странники отказались. Вместо этого им принесли кувшинчик козьего молока. Сиртама ахнул. Они заказали СКРОМНЫЙ обед, а не обед для зажиточной крестьянской семьи. Но трактирщик его успокоил, пообещав, что возьмет за обед, ужин и постель всего три серебряных неция и девять медных цзанг.

После обеда настроение резко улучшилось, и стало расположено к досужему времяпрепровождению. Сиртама стосковался по книгочтению, и решил отправиться на поиски библиотеки или книжной лавки. Йорвин же обнаружил у себя назойливую, как рой помойных мух, потребность сходить в баню.

Пожилой прохожий указал дорогу к двухэтажному деревянному зданию. Внутри пахло отваром банных трав, пихтой и пивом. Йорвин заплатил баннику за отдельную парильню (опять же из-за знака на руке), и уединился в ней. Ушаты с ароматной горячей водой без следа смыли с него не только дорожный пот, но и печали по поводу прошлого и треволнения за будущее. Йорвин почувствовал прилив энергии. И эта энергия была совсем не похожа на энергию притока ярости. Это была позитивная энергия созидания. Воистину, баня обладает чудесной силой исцеления тела и духа. После бани тело стало гладким и приятным, а волосы – мягкими и шелковистыми. Эх, вот бы все недуги мира могли исцеляться также легко и приятно!