Дмитрий Сон - Мега шабаш

Теперь под кронами деревьев стало совсем жутко, совсем как на кладбище без фонарика. И чем темнее становилось, тем чаще Илье чудились различные звуки и тени за спиной. Так что теперь, пока ещё совсем не стемнело, Илья, позабыв об усталости, бежал как на пожар к старому маяку с надеждой на то, что в нём найдётся какая-нибудь старая керосиновая лампа и кремень.

Конечно, сейчас, пробираясь через ночной мёртвый лес, полный страшных звуков и теней, Илья был склонен думать о плохом. О том, что в ночи подвернёт ногу и, падая, свернёт себе шею. О том, что просто переломает ноги и будет ползти на пузе обратно в медовый город, где его просто добьют жужжащие пчёлы-убийцы. Или о тенях. О них Илья старался, конечно, не думать. Но легче от этого ему не становилось, ведь чем сильнее темнело в лесу, тем страшнее в нём становилось.

Но как только Илья на полном ходу выбежал из лесу и, еле успев остановиться, сам едва не улетел с утеса самоубийц, все его мысли о страхах вмиг развеялись на свежем морском ветре. Его сердце билось, покалывая, в груди. А сам Илья теперь скинул с плеч рюкзак, упал на тонкий край сухой пожелтевшей травы, росшей по всей длине, казалось, бесконечного края высоченного утеса, и вздохнул с облегчением.

5

Обняв свой рюкзак ногами, Илья так сидел уже час и не спеша жевал свои холодные припасы. Спать хоть и хотелось, но он всё думал, куда же ему идти. Где находился этот старый, давно покинутый маяк? В его голове было так: он проходит через лес к морскому склону и там видит маяк. Спускается, находит свой сундук с золотом и на следующий день уже богатым человеком возвращается в семью. Однако в реальной жизни всё оказалось немного не так, как он представлял.

Морской утёс был настолько крут и высок, что при освещении одних лишь звёзд он словно стоял на краю бездонной пропасти на краю этого мира. Были слышны лишь редкие, разбивающиеся о камень волны. Такой мирный, тихий и манящий к себе шум прибоя. Глаза Ильи слипались, с каждой минутой все сильнее хотелось спать, а внутренняя паника его всё никак не отпускала. Волнение его раздирало изнутри, словно голодные кошки – пакет с едой. А ветер всё доносил шелест воды, маня Илью к себе:

– Иди к нам, и всё будет хорошо. Иди – и мы омоем все твои переживания, иди…

Слушать эти голоса было невозможно, ведь вся его боль с самого детства теперь выплыла наружу. Но самое обидное было то, что его бросили одного. Вся его семья ушла. Они живут все вместе, они счастливы. А он один, в лесу, и нет ни единой души в округе. А голоса обещали ему заботу, тепло и то, что он никогда больше не будет одинок.

– Чёрт, как же холодно, – вытирая слёзы рукавом кофты с капюшоном, всхлипнул Илья. – Я хочу согреться.

Но вдруг вспомнил о том, что с собой у него нет ни спичек, ни кремня. И по телу побежала блаженная дрожь. Так реагировало его тело на мысль о тёплой летней воде. И вдруг это чувство сдуло ветром как пушинку.

– Холодно, а вдруг и там будет холодно? – хотя голоса твердили ему, что это не так.

Илья откинул свой рюкзак ногой и, словно одурманенный сильным опиумом, пошёл обратно в лес собрать себе в дорогу сухого хвороста, но как только он оказался снова под кронами деревьев, все голоса ушли из его головы. Осталось лишь чувство страха перед тем, что он только что едва не натворил.

– Оу. Вот это да, – выдохнул Илья. – Значит, так это происходит.

Он обернулся обратно к утёсу, и его тело дёрнулось, словно получило разряд тока.

– Ну нафиг! – Илья бросился сломя голову бежать обратно вглубь леса.

Через сто метров дальше бежать он уже не смог. В лесу уже стояла глухая ночь, так что не было видно, куда и ногу ставить. Отсюда всплывали по новой его недавние страхи, где он неизбежно погибает самыми мучительными способами. И одышка, Илья буквально уже не мог продолжать свой бег, он остановился и, уперев руки в колени, стал тяжело дышать.

– Разбогатею – и у меня будет куча времени заняться своим телом и духом, – с трудом выдавил он из себя.

И что было делать дальше, ложиться спать прямо тут посреди леса? В своей голове Илья себя ругал как только мог. Ведь свой поход он совершенно никак не спланировал. Отдышавшись, Илья выпрямил спину и лопатками наткнулся на старый сухой сук, что треснул и обломался. А дальше его воображение всё сделало за него.

Илья с криками ужаса и истерики побежал обратно к утёсу. Там хотя бы было светло. А с голосами он уж как-нибудь да справится. И справился. Первые минуты, стоя спиной к морю, а к лесу лицом, в ушах так громко барабанило, что там не только голоса, но и пушечный залп он услышал бы с трудом. А когда Илья понял, что за ним никто не гонится, то успокоился. Даже ничьих голосов, кроме своих собственных, он уже не слышал.