А. Динцов - Альтернатива. Бой за власть

– Нет, – уверено ответил генерал, – от потери трудящихся рук страдает экономика Империи и существует опасность, что военные гарнизоны отдаленной Евразии не смогут погасить возможные восстания.

– Именно, – удовлетворённо кивнул тиран, и мимолётная улыбка посетила его уста. – Я хочу искоренить это рвение нэогарских масс утечь из Империи. Огласи мой указ и делай всё нужное, пока он не будет исполнен: Категорически запрещается пересекать черту Империи и пустыни, стремиться обосноваться в Евразии и проживать на её территории. Евразия объявляется зоной отчуждения, где будет храниться всё, временно или постоянно не нужное Империи. Эмигранты из Евразии получат жильё, постоянный доступ к питанию и рабочие места согласно специфике способностей. Неподчинение карается смертью, – словно это ничего не значило, безразлично окончил император. Он опустил холодные сапфировые очи к документам, и когда Кан, кивнув, пошёл к двери, добавил: – Надеюсь на тебя, – из уважения подняв глаза ещё раз. Этим крайне просто было подкупить Кана, этот знак ему льстил.

Вэнтэр не всегда искал ключи от чужой самоотдачи, но заместитель его раскрыл императору глаза на важность этого умения. Как гласило правило Кадэна: «Приказ это хорошо, но желание – вот что отлично». И властитель понял, кого нужно ободрять, а кого пугать. Тем не менее, когда президент «объединенных научных ассоциаций империи» вместе с закатом пожаловал в тронный зал, воевода неизбежно изумился. Завидев раскрашенного нэогара на пороге, он одарил его хмурым взглядом.

– Простите, не отвлеку? – осведомился Чан, закрывая двери.

– Уже отвлёк, – выдохнул Вэнтэр. – Надеюсь, не зря? – в красных лучах хрустальный трон отдавал сочными бликами всех оттенков огня, что смотрелось величественно и пугающе.

– Мне хватило смелости взяться за один проект… надеюсь, он вас заинтересует, – без робости шагая к краю длинного стола совета, молвил Чан. – Недавно я выходил за пределы стены, что стоит вокруг замка. Я посмотрел на наших нэогаров со стороны. Они безустанно трудятся, на благо вас и империи, но… разве, они это заслужили? Объединенные народы всё ещё помнят ожесточенные войны, и держат на это обиды. Может быть, нэогарам стоит отдохнуть?

– Отдохнуть? – моментально исказилось имперское лицо недовольством. – Что за глупости? Им незачем отдыхать. Они будут покорнее, сильнее уставая.

– Разве? С другой стороны, они тоже чувствуют, у них есть эмоции, нравы и характер. Если их слишком многое не будет устраивать, народ не свергнет вас?

– Нет!!! – вздыбился император. – Мой народ не предаст меня!

– В ближайшее время, конечно нет. Но у вас в запасе вся вечность…– свёл Чан голос к тихому.

– …допустим. И что ты предлагаешь? – взбодрившись, спросил император.

– Я сумел создать пустое человеческое тело и оживить его, не перенося в него разум нэогара, – улыбаясь, похвалился учёный.

– И что? – Вэнтэр усмехнулся, но ему всё же стало интересно.

– Такого человека легко обратить рабом. Глупой и преданной рабочей силой, самой выгодной из всех, – профессор развёл руки, а чёрно-белое лицо выпустило улыбку.

Синяя пыль Вэнтэровых глаз расширилась, перебив сверкание изгиба уст.

– Мне нравится, – приглушённо признался тиран. – Этот проект достоин жить, – улыбка не отпустила его губы. – Рабы собственного производства… может, хоть это угомонит зреющие недовольства, – Вэнтэр откинулся на спинку, мечтательно обдумывая свою утопию. – Наводни ими Империю.

Только этих слов Чан ожидал. Теперь, получив согласие от самого императора, можно было масштабировать проект. Одним единственным, уже созданным рабом, ограничиться не придётся. О нём-то Чан и умолчал… о Джаине – таким стало имя первому автономному человеку. Первому, из каскада грядущих…

2 эпизод. Латата

Успех кружит голову сильнее карусели, а слава творца бессмертия и того больше. Удача за удачей соскребли с поведения Чана осторожность; в пору было сказать, что он стал самонадеянным, но учёный отобрал сей повод. Император вновь дал добро его задумкам, а профессор подготовился к этому, будто заранее был уверен. Иначе он бы не решился на самостоятельный, никем не заверенный и никому не известный эксперимент. Но солнце взошло, и вот он, в позолоченных лучах итог самоуверенности Чана. В комнате, куда отлёживаться отвезли императора, едва тот стал бессмертным – свои очи раскрыл новый человек, не бывший до этого нэогаром. Его разум сохранял автономию, воля была свободна, но мысли пока задурманены.