Сергей Волчок - Адашев. Северские земли

Сейчас, как я уже говорил, бессловесных рабов становится всё больше, да и крикливые бунтари немногим лучше.

Потому что никто не знает – что делать и куда идти. Из вашего мира уходит надежда, Егор. И её сёстры тоже 2 2 Сёстры Вера, Надежда, Любовь и мать их София (греч. Мудрость) – святые мученицы, жившие во II веке в Риме. Вера, надежда и любовь являются тремя христианскими добродетелями, упомянутыми в Первом послании к Коринфянам апостола Павла: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» – (1 Кор. 13:13). . Потребление растёт, цинизм процветает, а в добро уже мало кто верит. А кто верит – молчит, потому что застебают и оборжут.

Ты, будучи прикованным к постели с малых лет, очень мало общался с внешним миром и не успел этого цинизма набраться. По медицинским показателям пользование компьютерами и планшетами для тебя было серьёзно ограничено. Поэтому окном в мир для тебя стали книги – позабытые-позаброшенные в большинстве семей старые бумажные книги, что связками привозили тебе из дедовской библиотеки родители. И жизни тебя учили их авторы – наивные чудаки ушедших веков, верящие в честь и справедливость и пишущие сказки со счастливым концом…

Всё, время!

Оборвав рассказ, старик громко и официально произнёс:

– Вопрос был задан и ответ получен. Принимаешь ли ты моё предложение?

– Да, – скорее выдохнул, чем сказал Егор, которому оставалось менее минуты жизни.

– Согласие получено. – отчеканил невидимый старик. У него, кажется, даже голос помолодел. – Да начнётся игра!

И уже понизив голос:

– Удачи тебе! Не ссы, Капустин, прорвёмся.

Последнее, что запомнил Егор – вернее, уже практически не Егор – за мгновение до переноса сознания включилась какая-то безумная музыка и чей-то противный шепелявый голос успел немелодично прокричать:

Твори добро на всей земле,

Твори добро другим во благо… 3 3 Авторство стихов – Елены Ярмоленко и Александра Медведева, более известного как Шура. Примечательно, что это стихотворение, начинающееся словами «Руки твои сильные…» было опубликовано в Казахстане в учебнике по «Самопознанию» для 4 класса (ННПООЦ «Бобек»)

Похоже, ехидный старикашка всё-таки постебался напоследок.

Часть первая. Княжество Белёвское

Темнота была непроглядной. Темнота убаюкивала. Впервые за многие годы Егору было хорошо. У него наконец-то ничего не болело, и он мог просто лежать. Не терпеть, не превозмогать, не скрипеть зубами, стирая их в порошок под корень – а просто бездумно лежать и наслаждаться отсутствием боли. И не было в мире счастья выше этого.

В этом мире не было времени, в нём не было расстояний. Бывший Егор то растекался по всей Вселенной, то сжимался в точку, не имеющую длины и высоты. Этот мир был идеален.

«А старикашка обещал прессинг и сжатые булки, – лениво подумал бывший Егор. – Наврал, брехло старое». И вновь растворился в неге.

Однако спустя пару минут – или несколько столетий? –что-то дотронулось до его пятки. Лежащий на боку бывший Егор недовольно подтянул ноги к подбородку, но прикосновение повторилось, и теперь оно больше напоминало толчок. Счастливый обитатель нового мира недовольно поморщился, но толчок повторился, а потом последовал ещё один. Они были нежными и деликатными, но всё более и более настойчивыми. Наконец, один, на редкость сильный, сдвинул бывшего Егора с места.

«Чёрт знает что! – подумал тот. – Отдохнуть не дадут» – и попытался передвинуться вперёд, чтобы выйти из зоны поражения. Это оказалось весьма проблемным, а потом вдруг стены сдвинулись, мягко обволакивая его и толкая вперёд.

Через несколько минут сомнений не осталось – его выдавливали, словно пасту из тюбика. Деликатно – но неумолимо.

Потом пришла боль, но это было не страшно – к боли он давно привык. А вот изгнание из Рая – причём ни за что! – было настолько обидным, что он чуть было не расплакался.

Да ладно, что уж там – уже практически расплакался.

Но не успел.

Голову сжало особенно сильно, давление стало практически нетерпимым, но потом всё вокруг него как-то исчезло и вспыхнул яркий свет, пробивавшийся даже через закрытые веки.

От неожиданности он заорал.

Заорал позорно, можно сказать, завизжал, как та увидевшая крысу уборщица в районной больнице, где он однажды случайно оказался.

– Сын у тебя, боярыня, – услышал он женский голос. – Ишь, горластый какой, и шлёпать не пришлось – сам разорался! Добрый воин будет.