Григорий Григорьянц - Гром над Араратом

Артавазд, не отвечая на колкость, сказал:

– Ненавижу высокопарное «великие дела», «великие свершения». Любое стоящее дело великое. Неужели ты не понимаешь, что змея могла укусить царя? Да, я был близок к тому, чтобы занять трон, но бог Арамазд защитил государя и не дал свершиться безумному преступлению.

– Ты, кроме как махать мечом и драться, ничего не умеешь. Я предназначен к правлению! – выпалил Тигран-младший.

– И не мечтай, Тигран, я старший сын царя, и трон он оставит мне.

– Похоже, тебе не терпится перенять у отца пышный титул царя царей, чтобы получать дань от всех правителей.

С этими словами Тигран-младший внезапно схватил Артавазда за пояс и, весь кипя от накопившейся злости, попытался провести бросок, однако тот увернулся, сбил Тиграна-младшего с ног и прижал его коленом к каменному полу:

– Остынь, Тигран, в борьбе кох тебе меня не победить.

– Я вызываю тебя на бой завтра, после Совета. Ты обязан принять вызов, таков обычай, – нервно сказал посрамленный Тигран-младший.

– Договорились.

В зале Военного совета за большим столом расположились самые опытные военачальники и наиболее приближенные к царю сановники. Сам Тигран, слушая подчиненных, сидел в большом резном кресле, стоящем на возвышении напротив стола, а за его спиной на стене висел большой царский штандарт красного цвета с вытканными золотом восьмилучевой звездой и двумя орлами. Темно-зеленые колонны в этом зале были увиты золотой барельефной лентой, имели капители, изображающие парные головы львов. В углу на небольшом куске мраморной колонны – немом свидетеле овеянных мифами и легендами великих событий (его привез Тигран из разрушенного Александром Македонским дворца царя Дария в Персеполе) – стояла большая бронзовая, наполненная водой чаша мира, по форме напоминающая греческий килик, богато орнаментированная сценами войны.

Тигран II никогда не принимал решения единолично, по каждому направлению деятельности у него были советники, к мнению которых он всегда прислушивался. Прямо перед ним за столом сидел верховный главнокомандующий всеми войсками Великой Армении спарапет Мамиконян, человек могучего телосложения и с решительным лицом. Он докладывал:

– Римляне теснят войска Митридата, и сражения уже идут на территории Понтийского царства, к сопротивлению готовы лишь крепости.

– Он вновь может овладеть ситуацией, – возразил полководец Багарат.

– Митридат уже ничего не может, и, прежде всего, мыслить рационально, – зло сказал заместитель Меружана Кухбаци. – Он самонадеянный и беспечный. Вспомните: в Эгейском море он имел огромный флот, и что же? Его бездарные флотоводцы все погубили, и теперь римские суда вошли в Понт Эвксинский [1].

– В Эгейском море разыгралась буря и потопила весь флот Митридата, ведь это море часто штормит, – парировал полководец Багунци. – Митридат не виноват, просто повезло римлянам.

– Я согласен с Кухбаци, – сказал Меружан, жесткий и бесстрашный человек, не раз доказавший свою бесконечную преданность царю. – Митридат потерял чувство реальности. Вспомните штурм города Кизик. Это провал, которого не знала история! Митридат не сумел взять город с горсткой защитников, потерял три четверти армии, и вот теперь прячется в Великой Армении.

– Ты, государь, уже дал ему много пехотинцев и всадников, даже скифы прислали ему свои отряды, – высказался Гнуни, осторожный, неподкупной и находчивый царедворец, – он также позвал немало наемников из местного населения. Войско собрал огромное, а в результате опять потерпел поражение от Лукулла. Я предрекаю крах Понта.

Царь Тигран поднял бровь, сказав этим много, не сказав ни слова.

– Вифиния в руках римлян, в Понтийском царстве остались очаги сопротивления, и если они падут, это будет означать, что Митридат потерял свое царство, а римские войска выйдут на границы Великой Армении на севере, – выразил свое мнение главнокомандующий Мамиконян.

Тигран, слушая своих советников и военачальников, думал о том, в какое сложное положение попадет его держава в случае развала царства Митридата, но он верил донесениям разведки и силе своего военного гения.

– Васак, – обратился он к министру, – доложи Военному совету разведывательные данные.

– Да, государь, – начал Васак, высокий, статный и незаурядный царедворец. – Дипломатическая почта и донесения разведки из Рима говорят о том, что римский сенат не готов ввязываться в войну с Арменией. Там заняты подавлением восстания рабов под предводительством Спартака и войной с непослушными легионами в Испании. Для нашего царства нет опасности.