Всеволод Мартыненко - Пойнтер - Собачий глаз. Белое солнце Пойнтера. Пойнтер в гору не пойдет

Не откладывая дело в длинный ящик, я подхватил сумку с рабочими амулетами, затянул потуже инструментальный пояс и полез по подставленной руке к люку доступа персонала. Стоило оказаться внутри, как кадорг выпрямился по стойке «смирно» и законтрил тормоза на суставах, чтобы не натворить лишнего при прогоне тестов по цепям управления. И питание от ходового котла ко всему, кроме жизнеобеспечения, отрубил сам. Молодец.

Если б только он так же помог с определением неисправностей! Но тут капрал молчал, как тесайрский пленный на допросе. Хорошо хоть эльфов при том не проклинал, как те обычно делают вместо ответа на каждый вопрос. Мялся лишь да говорил «терпимо» или «не особенно». Приходилось все вытягивать самому из хрустальных шаров да самоцветов контрольных панелей. Слава Судьбе, опыта на то хватало…

Тем более что список алхимических и механических хворей у него набрался порядочный. С виду и не скажешь – молодцом держится, расслабляться себе не позволяет. Но таких молчунов недуги исподтишка точат. Лучше бы уж жаловался, как это заведено у людей, да и вообще любых разумных – рассуждать о своих болестях с особым энтузиазмом. Так, что соломинка в глазу не бревном, а цельной башней покажется.

Да уж, вправду есть чем заняться у Зарецки. Тестовые прогоны показали многие из привычных неполадок плюс пару магических расстройств, которые встретишь не во всяком наставлении по материальной и нематериальной частям. Наладчики со стажем о таких былины складывают. Так что будет мне теперь время профессионализм показать, а заодно и выведать кое-что.

Насчет цели нашей с высокородной инспекции. А то за кутерьмой первой пары дней как-то ничего яснее не стало. Этак здесь на неделю завязнуть можно, а там и вовсе поселиться. Меканские топи цепки и попросту никого не отпустят, если удалось прихватить на чем-то. В мои же планы повторно тут завязнуть никак не входит. В конце-то концов, у меня дома жена…

Для того чтобы залезть капралу в душу, пришлось забраться ему в самые потроха. Точнее, как раз между ходовым котлом и ретортой жизнеобеспечения. Тесновато, конечно, зато располагает к откровенности – как место, так и занятие. Тройной обогреватель у капрала давно уже барахлил, на соседние чакры тоже наводка шла. Ему-то наладить все недосуг было, да и неудобно. Все равно, что у самого себя с помощью зеркала аппендицит вырезать. Или хрустальный шарик вместо пилюли заглотить, желая посмотреть, что в кишках делается…

Так что процедура обоим пользительна оказалась – Зарецки для здоровья, так сказать, телесного, а мне для душевного. Под позвякивание инструментов и шорох амулетов разговор как-то сам собой пошел.

– Слушай, ты где так наловчился? – Обращаться на «вы» к засевшему в брюхе ремонтнику для кадорга невместно стало, будь я хоть трижды инспектор, к тому же непонятным образом эльфийского достоинства. Весь вчерашний день в обращениях путался, на полуслове осекаясь, после того как в мой статус вник, а тут определился. И то дело. Не со своим же, меканцем, в церемонии играться.

– Так я ж одно звание, что высокородный, – поделился я наболевшим. – А сам все тот же капрал войск магподдержки в запасе. Последнюю войну от звонка до без полугода, с ранением. Маготехник второго класса.

– А-а… – протянул, вникая, Зарецки. – А как же так?

– Да вот так!

Слово за слово, изложил я ему свою историю от первой стрелы в спинку кровати и до самого отбытия сюда, в инспекцию переклятую, надеясь, что доверия в общение это подбавит больше, чем зависти. После чего счел себя вправе осторожно поинтересоваться в ответ:

– Сам-то из Тайрисса?

– Ага, – покладисто бухнул Конрад. – А что, акцент заметно?

– Имя тамошнее, с Альтийских гор. – Обрадованный тем, как идет разговор и спорится работа, я, не думая, продолжил вопросом: – У тебя родители оба трансальтийцы были?

Хотел похвалиться знанием мест да обычаев, а вышло, что за живое задел. Хоть и сразу заметил, что о невозвратном прошлом ни один кадорг ни слова. Как-то теперь среагирует на зацепку капрал, официально погибший, от всей жизни Последней Завесой не хуже мертвяка отгороженный?

– Отец только. – Совсем было обошлось, да тут его последние слова вопроса догнали. – Почему были? И сейчас есть. Мать. За меня теперь почетную пенсию получает. По смерти кормильца…

Ну вот, поговорили по душам. Теперь только бы выбраться без урона из неживой утробы премьер-капрала. А то знавал я наладчиков, которых сбрендившие осадники ненароком в себе морили. У Зарецки теперь вполне достаточно причин повторить со мной этот нехитрый фокус.