Иван Глемба - Горпына

– Злотыми за постой заплачу.

Горпына усмехнулась.

– Хочешь, чтобы я обиделась?

– Тогда дам на инструмент денег.

– Вижу, что не бедный ты.

– Не отказывайся. Если не тебе, то детям и внукам пригодятся злотые.

– Ладно, почти согласилась. Умеешь убеждать. Налогов с нас все больше сдирают, хоть и глушь. Никак не нажрутся старосты. Хотя панщины нет пока. Хорошо, что не доживу до того, как это случится.

– Знаешь, когда умрешь?

– Догадываюсь. Могу и раньше уйти, но врагам такой радости не доставлю.

Я кивнул, а Горпына сразу же встала из-за столика и направилась в дом, а я пошел за ней. Так первый раз в своей жизни встретился я с Горпыной, женщиной, которая по мере того, как я больше узнавал о ней, раскрывалась передо мной во всей своей красе, в первую очередь в красоте характера и поступков, которые она совершала.

Пробыл я в здешних местах почти два года. За это время, как говорят, много воды утекло. Перезнакомился я со многими местными жителями, да и так получилось, что рассказала мне Горпына несколько историй из своей жизни, которые, как только я их услышал, решил записать, когда будет время. Время нашлось у меня лишь в возрасте девяноста лет. Именно тогда я вновь обратился к истории Горпыны. Скажу сразу, что история ее жизни не менее захватывающа, чем история жизни казака, который воевал и везде побывал. Да и не сказать о женщинах, как я вижу, вглядываясь в будущее, было бы в корне не верно. Ведь будущих казаков, каких-никаких, вынашивают и рождают женщины. И закалка у женщины иной раз должна быть еще крепче, чем у мужчины.

Ведь мужчина может за себя постоять, оружие в руки взять, а у женщины сабля – брови черные, да усмешка и насмешливый взгляд. Как посмотрит, так и поблагодарит, отметит для себя: с этим может что-то получиться, а от этого надо подальше держаться. Правда, Горпына такая девушка и женщина была, что и саблей умела управляться, а виной тому был дед. Именно он многому научил внучку. О деде Горпыны мой следующий короткий рассказ, чтобы было понятно, откуда такая умная и знающая Горпына взялась. Наука казацкая и волховская, которую женщинам не показывали, была преподана Горпыне, правда, не сразу. Митша в данном случае шел против понятий и правил, бытовавших в казацкой среде. Он знал, что делал, и знание это со временем проросло во внучке. Тут, как говорится, что посеешь, то и пожнешь. Куда стрелу из лука направишь, туда она и полетит.

Что можно сказать о человеке, который немало казаковал, многому научился, побывав далеко за пределами Украины, освоил лекарскую практику и стал целителем? Его дорога в жизни – помощь казакам и многим из тех, кто к нему обращается.

Что можно сказать о его детях и внуках? Только лишь то, что в любом случае, хотят они того или нет, а ремесло, выбранное для кого отцом, а для кого дедом, оставляет на них и на их судьбах и линиях жизни неизгладимый след.

Что можно сказать о внучке знахаря, искусство которого с годами только лишь совершенствуется и оттачивается, а в чашу опыта падает очередной изумруд?

Она, хочет того или нет, только лишь его продолжение. И, как стрела из лука, поражающая цель, летит туда, куда ее направит умелый стрелок.

Иван Сутима, в прошлом лихой казацкий атаман и характерник, выбрал свой путь. Он своими действиями во многом определил судьбу и детей, и внуков. Не все они пошли по его стопам, не все дожили до его лет, никто из них, как отец и дед, не взял в руки дубовый посох и не начал лечить.

Лишь внучка – как степной цветок, распускающийся под светом солнца, несмотря на невзгоды, продолжила дело деда как понимала, могла и умела.

Переночевали мы у хозяев, кто в хате, а кто в сарае, который рядом стоял, а поутру Горпына и говорит, к нам обращаясь, мол, здесь жить почти опасно. Надо бы в лес пойти, да избушку в нем охотничью найти, да не одну… Остап, как главный группы, то на меня, то на Горпыну, то на Яра поглядывает, но молчит. Да и что говорить? Как хозяева скажут, так и будет. Хозяин остался, а Горпына повела казаков по тропкам-дорожкам, что к лесу вели, а потом и в лесу между деревьями да полянами вились, на восток, туда, где бежал привольно, неся воды, Славута-Днепр. Я ходить тогда не мог долго. В хате остался вместе с хозяином. Как я понимал, именно в тех местах, куда Горпына группу вела, мне и предстояло зимовать.

Хозяин, мужчина не очень-то и словоохотливый, тем не менее, делами позанимавшись, решил побеседовать со мной. Уселись мы, как и вчера с Горпыной, за столик, что на веранде был, тут Якуб, глядя чуть мимо меня, беседу-то и завел. На меня глядит хитро, ус поглаживает и поправляет, все присмотреться хочет. Якуб в прошлом казак и казак умелый и справный, почти лихой по молодости. Был и десятником, и сотником, мог и дальше пойти, но не захотел. Он на три года старше Горпыны, но годы пока еще не слишком тревожат его лицо морщинами. Якуб силен и боевит. Казацкое в нем только лишь набрало силу и теперь, насколько это можно, хозяин проявляет это в работе. По хозяйству ведь всегда дел хватает.