Иван Глемба - Горпына

– Остап еще очень молод. Ему нет смысла в наши счеты вникать, тем более в них участвовать.

– Вижу, что что-то задумал.

– Данила ни за что погиб. Он вообще жить еще не начал. Теперь мне и за себя, и за него прожить надобно.

– Советом тебе посодействую, если возражений не будет с твоей стороны. Вижу, что травы с собой взял и не только. Сам лечиться решил?

– Если о «ночлеге» договоримся с тобой в здешних местах.

– Придумаем что-нибудь, но у меня есть условия, батька.

Я усмехнулся. Горпына между тем повела такую речь.

– Года полтора, а еще лучше два, тебе придется в здешних краях пожить. У нас тихо, глухо и пока еще не слишком суют нос в жизнь людей, которые меня окружают. Места глухие. Народа мало. Меня в округе все знают. Чуть что, ко мне за советом. Я не лечу за редким исключением. Мои помощники и ученики дело это делают, но им начинают жизнь отравлять и со свету сживать. Я же, как видишь, тоже магией не занимаюсь, не ведьма и, что больше всего злит моих конкурентов, не собираюсь свое влияние распространять на тех, кто ко мне ходит.

– А что паны, что староста?

– Эти пока меня не трогают. Сами иногда ко мне заглядывают… Делают вид, что нет меня. Места здешние дикие. Я тут в окрестностях все знаю. Тебя поселю так, что не найдут.

– А служители Христа?

– Пока не досаждают, но тьму вокруг себя распространяют. Их здесь совсем нет, ни православных, ни католиков, ни этого поветрия морового – униатов. «Дети божьи», все под себя. Если не униат, не католик, то жить в Речи Посполитой спокойно нельзя. Либо на Запорожье бежать, либо на Дон. Можно, конечно, и куда-то на окраины Московии, где не слишком сильна власть бояр да царя, но там татары.

– Есть, по тебе вижу, в округе ведьмы…

– Досаждают, но отбиваюсь. Война идет и ночью, и днем. Недавно наехали на моих помощников. Михайлу, одному из местных жителей, внушили мысль, что ему надо убить Оксану, помощницу мою за то, что она вроде бы не так его детей лечила. Наваждение наслали на Михайла.

В глазах Горпына появилась грусть.

– Задел сильно? – поинтересовался я.

– Насмерть не зашиб, но ранил, а потом и сам не мог понять, как такое произошло.

– Выяснила кто?

Горпына кивнула.

– Хочешь, чтобы мы с тобой вместе поговорили с известной тебе особой?

– Посмотрим, батька. Сейчас, что я точно вижу, тебе не до этого. Ты располагайся, как дома. Лечиться будем. Не волнуйся, я тебе свое лечение навязывать не буду. Только совет и диагностика. Сам, как я вижу, на уровне угрозу не обнаружишь. Травок с собой мешок привез и снадобий, кореньев всяких…

– Не зря же я в Крым ходил.

– Места рассечений и повреждений срастись должны, как следует. Слаб ты. Сила жизни покидает тебя. Организм уже не так быстро, как раньше, раны заживляет.

– Что посоветуешь?

– Вначале надо посмотреть, что не дает ему возможности должным образом это делать, а потом уже травки пить и снадобья принимать.

– Полагаешь, что не только в ранениях дело?

– Устал ты, очень устал. Груз накопленных проблем дает о себе знать. Все вместе, когда приходит время, сказывается.

– Тепло и кров предоставляешь, выходит?

Горпына кивнула.

– Митша во сне дал о себе знать. Когда я с ним в мысленную беседу вступила, он не только о тебе предупредил, но и намекнул на то, чтобы я позаботилась о тебе. Казак казака видит, пусть и через время.

– Митша твой учитель?

– Дед, друг, а учитель в последнюю очередь. Он не считал меня своей ученицей, все внучкой называл. Не хватает его, сколько уже лет прошло. Нет ныне таких людей. Мир все больше погружается в саван темных энергий. Слуги Христа навевают тьму. Близится битва. И ты, и я это знаем, как и исход.

– Ты знаешь, кто поведет казаков на бой?

– Ты тоже, но не будем произносить имени вслух. Если ты выздоровеешь и сил наберешься, то сам все своими глазами и увидишь.

– Казаки денек-второй поживут у вас, а потом, как удостоверятся, что все в порядке, уедут. Не возражаешь?

– Могут и три-четыре дня пожить. Помогут нам. Здесь тебя опасно оставлять. Места есть более укромные, где можно и зиму пережить, и себя в порядок привести.

– Что ж, я согласен. Поживу у тебя, пока не выгонишь.

– Не усидишь ты тут долго, на Сечь и в плавни потянет. О Франции мне расскажешь. Вижу, что жил там долго.

– Расскажу, коли послушать захочешь.

– Воин ты, умелый воин, былые навыки, правда, подрастерял, но это дело наживное.

– Лекарь я, как и ты.

– Лекарь не пекарь и не бондарь, – вздохнула Горпына. – На первый раз обо всем поговорили. В хату пойдем. Заждались нас. Хлопцам скажи, что договорились обо всем.