Тамара Клекач - Ведьма-двоедушница 4. Дыхание смерти

– Вы знали, что я приду? – Мой вопрос прозвучал как утверждение.

– Я наблюдала за вами, – ответила вместо монаха Надя, хлюпнув носом. Я потупила взгляд: "наблюдала" – значит видела, как ее брат медленно умирал. – Видела, как ты съехала с моста. Круто, кстати, было. Он бы прибил тебя за такую выходку, – усмехнувшись, добавила она.

– И не он один, – грозно сказал брат Иннокентий, искоса глянув на меня. – Между прочим, к нам можно попасть не связанными со смертью способами.

– Приму к сведению, – сухо ответила я, снимая куртку. – Почему он не здесь? Что вообще…

– Не спеши, Ниночка, – перебил меня монах, усаживаясь на лавку напротив. – Для начала расскажи мне все.

Хотела бы я ему все рассказать, да во всех подробностях, но, увы, рассказ мой был кратким.

– Он знал, что с ним что-то происходит, – добавила я. Во рту был такой привкус горечи, что хотелось сплюнуть. – Знал! Искал все время, что это, но я смогла найти лишь его заметку про то, что это может быть проклятием. Это так? Это проклятие? Поэтому он жив, но меня не помнит? Это можно снять? Или обратить?

Брат Иннокентий в раздумии склонил голову набок. Брови его ходили вверх-вниз, и я в нетерпении обкусывала ногти, боясь услышать ответ.

– Так, – наконец, изрек он, – во-первых, да: это проклятие, хотя и не совсем в том смысле, в котором его принято понимать. Во-вторых, он жив, то есть возрожден к жизни все тем же проклятием. В-третьих, он не совсем тебя не помнит, он… Как бы выразиться? Он лишен воспоминаний, связанных с чувствами, то есть все, что он любил или ненавидел из-за проклятия как бы перестало существовать, но не исчезло совсем, просто оно отделено от него вместе с его душой.

Я закрыла лицо руками. Это было именно то, чего я опасалась. Я хорошо помнила, чего стоили главе ордена попытки восстановить свою душу путем извлечения ее из других двоедушников. Правда, они не увенчались успехом, но я вряд ли смогла бы даже попытаться провернуть что-то подобное.

– Это обратимо? – глухо спросила я, снова боясь услышать ответ.

– Скажи мне, Ниночка, а ты почувствовала его смерть? Почувствовала, как его душа вместе с твоей половиной отходит?

– Нет, – выплюнула я, чувствуя отвращение к самой себе. По щеке потекла горячая слеза. – Я… Я вообще ничего не почувствовала.

– Это хорошо.

– Что ж в этом хорошего? – хрипло прорычала я, давясь слезами.

– А то, Ниночка, – голос монаха прозвучал обнадеживающе бодро, – что твои шансы на успех стали многим выше.

Пульс до этого едва ли уловимый, подскочил до опасного максимума.

– Так это обратимо? – Я подорвалась с лавочки, сбросив на пол шлем с перчатками и курточку.

– Обратимо, – улыбнулся брат Иннокентий, – но времени у тебя мало.

– Сколько?

– Сорок дней за вычетом тех, что уже прошли со дня его смерти. По истечению этого срока…

– Что нужно делать? – в нетерпении перебила я. К чему было говорить то, что и так было очевидно.

По истечению сорока дней, а по факту и того меньше, то, что произошло с Игорем станет необратимым.

Что ж, отсчет пошел.

Вода с мотоцикла десятками ручейков стекала на пол гаража. Оставляя за собой мокрый след, я поднялась в спальню и приняла душ. Надев чистую одежду и, закинув в стиралку мокрую, я заглянула в комнату девочек.

Время шло к обеду, а они еще спали. Их детские личики сильно осунулись за последние несколько дней и отчасти это была моя вина, ведь я не следила за ними, не поддерживала, не утешала, не была той матерью, на которую они заслуживали.

– Где ты была? – сонно пискнула Вера, разбуженная тем, что я приоткрывала окно.

– Папу искала, да? – с надеждой спросила Аня, приподнимаясь на кровати. С плюшевым зайчиком она так и не расставалась.

– Папу? – Меня передернуло. Дети не должны были знать о том, что Игорь жив. – Откуда…

– Нам бабушка сказала, – ответила Вера.

Черт, повезло же мне со свекровью! Лучше бы она и дальше пила успокоительное и не мешала мне разбираться во всем.

Я укоризненно посмотрела на брата, вошедшего в комнату. Впрочем, не его вина, что меня не было дома и свои родительские обязанности я не выполняла.

– А что бабушка вам еще сказала? – Миша растеряно пожал плечами.

– Больше ничего, – пискнула Вера.

– Так это правда? – встрепенулась Аня. – Папа жив?

– Папа жив, – ответила я, присаживаясь к ней на кровать и заправляя светлый локон ей за ухо.

– Почему же тогда он не дома? – Вера вылезла из-под своего одеяла и пересела на кровать Ани.