Тамара Клекач - Времена года 3. Бастион

И все вроде бы в этой идеалистичной картине было правильным, за исключением, разве что всего: диван в однокомнатной квартире был жестким и скрипучим, единственными ароматами, которые можно было впустить через окно, были бензин и вонь прорвавшей неподалеку канализации, ну, а солнце никогда не заглядывало к ним, так как окна квартиры выходили на север.

Припомнив события, предшествующие ее пробуждению, Мира приготовившись к худшему, открыла глаза.

Размытое солнечными лучами зрение сфокусировалось на человеке, сидевшем на стуле, и его она узнала сразу, как и сразу поняла, кто он и где именно она находилась.

Вместо бледно-голубой рубашки на нем была белая, с закатанными по локоть рукавами, открывавшими плотно сидевшие на мускулистых руках бронзовые браслеты, а вместо классических брюк были серые с черными подтяжками штаны, заправленные в высокие черные сапоги.

Неизменными в двухметровом шатене были только суровая борода, скрывавшая большую часть лица, уже не казавшаяся ей сексуальной сережка в левом ухе, волосы, собранные под резинку и глаза цвета расплавленного серебра, с нескрываемым интересом смотревшие на нее.

– Ты Клим, – хрипло произнесла она. Адреналин ударил в кровь. Мышцы напряглись до боли, а ладонь крепко сжала услужливо предложенный браслетом нож с изогнутым, как коготь, лезвием.

А ведь Руслан предупреждал, что он не забудет о ней и, что рано или поздно, использование браслетов, о котором он мистическим образом всегда знал, ей аукнется. Так и случилось.

Командир стражей даже не шелохнулся, лишь кинул беглый, оценивающий взгляд на нож.

– Я тебе не враг, – ответил он ровным баритоном.

– Но и не друг, – возразила Мира, до побеления костяшек сжимая нож.

Командир стражей, о котором она не то, чтобы слышала что-то плохое, но и не слышала ничего хорошего, представлялся ей совсем не таким, как человек, что сидел на стуле напротив нее, но то, что он оказался другим, вовсе не означало, что угрозы, которую он потенциально мог для нее представлять, не существовало.

– Дружба не любовь с первого взгляда, – все также ровно ответил командир.

Борода, от одного вида которой по Мире пробегали мурашки, не давала ей возможности в полной мере оценить его настрой, но, рассудив, что если бы он хотел ей что-то сделать, то не стал бы спасать ей жизнь или сделал бы что-то, пока она спала, Мира расслабила ладонь, и нож послушно нырнул обратно в браслет.

Глаза командира одобрительно сверкнули.

Привстав, она бегло осмотрелась, стараясь не выдать волнение. В залитой солнцем комнате с узкой кованой кроватью, небольшим камином напротив арочного окна, маленькими столом и тумбочки, и ее грязной, дорожной сумки, поверх которой лежала вязаная кофта, кроме нее и Клима никого не было.

– Почему я здесь? – спросила она, осторожно спуская ноги на пол. Правое бедро, с внешней стороны украшенное внушительной гематомой с узором воспаленных царапин, протяжно заныло. "И где Валера?" со страхом добавила она про себя.

– Ты звала, и я пришел, – ответил Клим, в упор посмотрев на нее. "Я звала, но не тебя" с горечью подумала Мира. – Тебе нужна была помощь, поэтому я отнес тебя сюда. – "Как будто больше некуда было" скептично добавила она.

Про Валеру он даже не упомянул, но ответ на вопрос, который она так и не задала, сквозил между строк: Валеры здесь не было.

Он не слышал ее криков, он не пришел ей на помощь – поэтому она была здесь и, какую бы сделку Валера не заключил с командиром, чтобы ее не трогали, было уже неважно, потому что в Бастионе, месте, откуда не возвращались, с Климом она была один на один.

– Кто это был?

Перед глазами всплыло безжизненное лицо человека в плаще. На коже вспыхнули капли его горячей крови. Она провела рукой по лицу, но ничего засохшего не ощутила. Видимо, ее стерли с нее, как и обтерли кровь с ее бедра.

– Наемник. Из Осени, – ответил командир, не сводя с нее теперь уже задумчивого взгляда, от которого у Миры внутри все переворачивалось.

– Да уж, привет из Осени он мне очень оригинально передал, – заметила она, проводя рукой по спутанным волосам.

Слова благодарности за спасение ее жизни никак не шли с языка, и она не придумала ничего лучше, как тактично промолчать об этом.

– Тебе нужно поесть, – в приказном тоне произнес Клим, прерывая ход ее мыслей. Встав со стула, он придвинул к ней ее синие кеды.

Есть ей не особо хотелось, а вот пить хотелось страшно. Проглотив недовольство от его приказного тона, Мира зашнуровала кеды и поднялась. В висок ударила острая до тошноты боль. Голова закружилась и она покачнулась.