Евгений Клецко - Некромант Серогорья

Отключение болевого порога не шутки, сам велел, вот и отдуваться теперь самому.

Стараясь отрешиться от всего, вцепился второй рукой в землю, пальцы сдавили мягкий сырой ком, говорить стало легче:

– Призываю семерых падших владык помочь мне. Я – вольный игрок, свободный от клятв кланов, пришёл в поисках знаний и готов заплатить своей кровью.

Под землёй глухо зарокотало, холм тряхнуло так, что едва удержался. Превозмогая боль, глубже протолкнул лезвие, пока кончик не звякнул о бронзу. Кровь побежала горячими толчками, под ладонью влажно захлюпало. Сосны вокруг холма закружили хоровод. Я встряхнул головой, борясь с наваждением, но и так понятно, что весь лес, как Русана с бабкой, смотрят затаив дыхание.

– Пусть заточённый на века освободится, – прогремел мой голос. – Пусть сбудутся пророчества. Воскресни Амон Анвар!

Руку отпустило. Пока я, как в замедленной съёмке, заваливался набок, красная лужица всосалась в штырь. Бронза наливалась красным, будто её только достали из кузни. Под руки вовремя подхватили, поволокли проч. Не успел я прийти в себя, смахнуть чёрную пелену боли, как Русана и Ягрида уже поднимали, ведьма вливала в рот вязкое и противное. Златовласая Русана часто кивала, видя как отворачиваюсь от горького зелья и так же часто говорила. Мне было всё равно что, лишь бы и дальше остаться в забытье. Мелькнула мысль, что мы с ней похожи, могли бы сойти за брата и сестру. Нить мыслей часто прерывалась, понять что происходит не получалось, но знал наверняка – заклинание отняло почти все силы, если не больше. Раз ведьмы так суетятся – значит беда. Хотя, им конечно виднее, почему начинающего некроманта ноги не держат, а ещё почему так безумно хочется спать. Мои глаза стали закрываться, погружая мир в блаженную пустоту. Так хочется остаться в ней навсегда… В последний раз глянул в напуганное лицо Русаны, веки тяжелея поползли вниз. Смачный шлепок привёл в чувства. В этот раз Руся смотрит с укором:

– Лёш, а ну не смей спать, слышишь?! Потерпи немного, вроде отвар начинает действовать.

Русана вскинула глазки вверх:

– Верно бабуль?

– Ещё бы, – наклонилась почти вплотную к лицу Ягрида. – Щёки краснеют похлеще моих яблок по осени. Вот-вот запрыгает как заяц. Отвар из пауков и мёртвого поднимет.

Насколько противно зелье на вкус, настолько же быстро возвращались силы. Я не просто вскочил, а буквально выпрыгнул из заботливых рук. Зрачки расширились, огляделся в панике, ища куда податься, бешено забегал глазами. Русана улыбается как ни в чём ни бывало, а старуха смотрит так, будто чего ещё ожидать от её колдовства. Сказала – запрыгает, значит так тому и быть.

Обхватил голову, что тяжелее чугуна. И как мог добровольно согласиться на такое издевательство, но ответ конечно же знал. Чтобы получить действительно ценное, нужно через многое пройти, многого лишиться, и я делал это не раз, в прошлом.

За чередой событий позабыл о другом важном квесте, в поисках пернатого закрутился по сторонам. Куда подевался мудрейший из мудрых одному Богу известно и судя по всему его Богу. Среди мрачных деревьев – пусто. Они уже не смотрят на меня в ожидании. Кругом сплошная темень, на лысом холме тоже, правда.... Взгляд задержался на нём чуть дольше. Что-то изменилось, в воздухе тягостное напряжение, как перед сильной грозой. Земля под ногами задрожала, с деревьев посыпались сухие ветки вперемешку с иголками и корой, рыкнул из засады испуганный ночной хищник. Вершина холма поползла в стороны, вспучивая землю волной, показалась яркая красная точка, пошла вверх. Единственный источник света озарил лес багровым. Значит, не почудилось. Бронзовый штырь раскалился, красный свет разрезает ночь как маяк в непогоду. Показались крылья и морды каменных горгулий. Жуткие пасти с длинными языками застыли на парапетах и поднимались вместе с чёрными стенами, ещё сырыми после нижнего мира. Русана ахнула, обняла меня. Я чувствовал, как дрожат её ладони, прижимая сильнее. Противиться глупо, тем более что удивиться есть чему. На моей памяти подобное впервые, но факт остаётся фактом. На наших глазах, будто из ниоткуда вырастал древний мавзолей. Чем-то похож на церковные соборы старины, но по размерам мог бы считаться их ребёнком. На треугольной крыше зубчатые башенки, по фасаду арки с орнаментами и кручёные парапеты. Под ними в глубине навесов прячутся мелкие окошки. Едва земля успокоилась, из пыльного облака проступил силуэт обитых полосками железа древних врат. Нет сомнений, что будь здесь хоть целая армия пробиться внутрь если и получится, то сотнями жертв.