Виктор Венцель - И пришел жнец. Альфарг

– Не стоит считать, что городская знать думает только о деньгах, – возмутился Ганлиндис и надулся, как старый индюк, – Мы думаем о каждом посетителе Тонгенена. О каждом жителе, каждом бродяге за окном. Между прочим, наши праздничные фестивали очень известны на весь Аинарде, Ортиарн и даже Ашахан. Ничто не должно помешать такому значимому событию, как Ярмарка Звезд, особенно в такое сложное для страны время. Люди, как я, обремененные властью и любовью к своему городу, должны думать о деньгах в последнюю очередь, вот как я считаю!

Он затих и только шумно дышал, будто кто-то раздувал кузнечные меха. Я сунул ему под нос трупное письмо.

– Не думаю, что небольшой отряд церковников испортит вам атмосферу безудержного веселья и кутежа, – ответил я кисло, – Тем более, я не интересовался вашим мнением по этому поводу, а просто поставил в известность. И в отличие от вас, многоуважаемый Ганлиндис, я властью не обременен, и о деньгах думаю в первую очередь, а уж потом про все остальное.

– Сколько? – заерзал на месте толстяк, пробегая взглядом по строчкам рун на бумаге, – Четырнадцать человек в списке, работы – то на пару медяков…

– По пятьдесят серебряных орлов с каждого убитого, плюс устранение последствий распространения некроэнергии, если это о чем-то вам говорит, да список сирот, которые отравятся на обучение… Словом, еще два золотых грифона и семьдесят серебряных орлов, плюс еще двадцать пять. Что там в сумме? Десять золотых итого.

Лицо богача вытянулось, побледнело, покраснело и приобрело нездоровый зеленоватый оттенок.

– Десять золотых? – выдохнул он, заикаясь, – За такой маленький список? Ты знаешь, жнец, сколько порядочному человеку приходится работать, чтобы получить такие деньги?

– Знаю, – твердо сказал я, – Но все дело в том, что вы, господин Ганлиндис, работаете не с порядочным человеком, а со жнецом. Поэтому и ваша, и моя участь несколько облегчаются.

– Мало того, что я впускаю в свой город убийцу, так еще и должен платить такие баснословные деньги за то, что он вырезает под корень моих лучших людей, да еще и их детей отправляет в Вельберг, – возмущенно пробубнил толстяк, потирая морщинистую шею, – Это никуда не годится.

– Ну, если Ормонд считается лучшим, тогда приношу извинения, – отозвался я хмуро, – В обратном случае, вы можете выплатить деньги за Жатву церковному эскорту, когда он прибудет в Тонгенен через пару-тройку дней. Только вот боюсь, что десятью золотыми там дело не ограничится. Да и парой сотен, к слову говоря, тоже.

Ганлиндис мрачно посмотрел на меня, и взгляд его мутных серых глаз едва ли можно было назвать добрым. Он повертел в руках трупное письмо, снова посмотрел на меня, почти в упор.

– Угрозы от церковного служащего, прямо накануне Ярмарки Звезд. Что-то, и, правда, равновесие нарушилось в мире, – проговорил он холодно, – Ладно, будь так. Наличные получишь прямо на выходе. Только вот крепко запомни мои слова, жнец. Таких как ты, здесь не любят. И подумай еще раз, если захочешь собирать здесь жатву.

– Запомню, – сказал я спокойно, – Крепко запомню.

Вечер в Тонгенен пришел медленно и лениво. Он перекрасил в темные тона безоблачный небосвод, расплескался по улочкам города непривычной прохладой, загорелся лампадами и свечами в окнах домов и трактиров, опустился пологом на низкие холмы, превратился в звездную россыпь высоко над головой. Вечер в Тонгенене всегда был особенным.

Город этот стоял на границе Аинарде и Ашаханских земель, так неудачно соседствуя с великой и ужасной Ашаханской пустыней, куда здравомыслящий человек не сунулся бы и за мешок золота. С давних пор, когда Аинарде снова вела кровопролитные войны, уже не с северянами, как сейчас, а с южанами, Тонгенен страдал не только от бесчисленных сражений, но и от моров с болезнями, от палящего солнца и горячего ветра, а так же от песчаных бурь, диких кочевников и мразей всех мастей, отчаянно грабящих все живое и неживое, что встречали на своем пути. Выживали тут немногие. Еще меньшие смогли не только приспособиться к таким непростым условиям существования, но так же и открыть свое собственное дело на этой раскаленной земле.

Ходили слухи, что Тонгенен стоит на месте некой древней крепости, поэтому местным мастерам не нужно было продумывать и возводить систему водоснабжения для города, прокладывать тоннели для стоков и канализации. Акведук, наполняющийся магическим образом из подземных источников, починили в ближайшее время усилиями чародейской гильдии, стены подземных коридоров и проходов, оставшихся с далеких эпох, укрепили и усилили, а все, что оставалось от далекого военного прошлого города заменили и реконструировали. Теперь, под Тонгененом тянулась сеть туннелей и проходов, прямиком до пустыни, которыми благочестивые горожане пользовались, как канализацией. Сторожевые башни превратились в ратушу и тюрьму, офицерские помещения стали жилыми домами для богатых купцов и политиков. Простолюдины держали скот. И их держали за скот – разницы почти небыло. О фермах и полноценном хозяйстве не могло быть и речи, рудой или камнями эти места похвастаться тоже не могли, поэтому Тонгенен остановился на животноводстве, выращивая уродливых и горбатых «плабесов» – неприхотливых тварей, готовых оставаться подолгу без еды и воды, и абсолютно не обращавших внимание на царящую кругом адскую жару. Нельзя сказать, чтобы плабесы пользовались на животноводческих рынках Аинарде большим спросом, но их часто покупали эксцентричные богатеи и пилигримы, путешествующие из королевства в королевство, поэтому небольшой приток золота в городскую казну все же был. Помимо этого, Тонгенен имел крошечные, но вполне работоспособные плавильни, кузни и железообрабатывающие цеха – тонгенские сабли, непременно изогнутые и легкие, с закрытой гардой, славились во многих королевствах и высоко ценились знатоками фехтовального мастерства. Небольшие, но изящные сувениры в лавках тоже приносили часть дохода. Талисманы и кольца из Тонгенена можно было увидеть и у богатых дам из Ростальфа, и чародеев из Эрмивальда, и даже у церковных князей в Вельберге.