Вольф Белов - Наследники империи

Князь потеребил свою седеющую бородку и покачал головой:

– Мы не сможем противостоять армии хишимерцев, их сила очень велика.

– Так что же? Нам просто покориться? Отдать все без боя?

Князь обнял сына за плечи, заглянул ему в глаза и произнес:

– Хишимерцы неспроста так усердно грабят пограничье. Они готовятся к войне. Хишимерцы ослабляют нас и усиливаются сами. Думаю, не позднее весны армия хишимерского царя вторгнется в Велихарию и Хорум падет. Даже если соберем всех, кто в состоянии сражаться, нам просто нечем вооружить своих людей. С кольями в руках не остановить вооруженную армию. Хишимерцы всегда были отличными воинами и их очень много. Столетняя война обошла стороной их племена, царство хишимерцев слишком могучий противник. К тому же, ты сам слышал, говорят, в Мархаб стягиваются наемники со всех полночных земель.

– Отправь еще раз гонца к императору, – послышался позади девичий голосок. – Попроси у него помощи.

Литарий обернулся, в дверях стояла его дочь Иррея.

– Опять уши греешь, – нахмурился князь. – Заняться нечем?

– Отправь гонцов, – требовательно повторила девушка.

Князь покачал головой:

– Император уже ясно дал понять, что не собирается вступать в войну.

– Даже под угрозой потери всех пограничных провинций? – недоуменно спросила Иррея.

Литарий тяжело вздохнул. Обхватив себя за плечи, он прошелся вдоль стены, остановился у окна:

– Когда-то Хорруг пообещал всем жителям этих земель свою защиту. Но он увел свою армию на побережье, а его сын, как и многие князья, предпочитает не вспоминать клятву отца. Он скорее дождется, пока хишимерская армия подойдет к стенам Орамоса, чем сам выступит в поход.

– Значит, мы должны убедить императора, – произнес Атрий.

– Невозможно убедить того, кто не слушает, – снова вздохнул Литарий.

– И все-таки, мы должны попробовать еще раз, – убежденно повторила Иррея. – Если император не желает слушать тебя, нужно убедить того, кого он станет слушать.

– И кого же, например? – с усмешкой поинтересовался отец.

– Верховного жреца.

– Я согласен с Иреей, – поддержал сестру Атрий. – Отец, один из наших воинов, бежавший из хишимерского плена, сегодня встретил здесь в Хоруме человека и узнал в нем жреца Тота. Я приказал пока не трогать его, но мы присматриваем за ним. Если схватить черного жреца и как следует допросить, он наверняка что-нибудь поведает о планах своего царя.

– Предлагаешь отправить его в Орамос? – спросил князь.

– Именно так, – подтвердил Атрий.

Князь ненадолго погрузился в размышления, поглаживая ладонью бородку. Атрий и Иррея молча ожидали его решения. Наконец, Литарий поднял взгляд на своих детей и произнес:

– Да будет так. Захвати черного жреца, сын мой. Мы допросим его, и если сведения будут ценны, ты лично доставишь пленника в Орамос верховному жрецу Дромидиона.

Атрий согласно кивнул:

– Я сделаю это, отец.

– Отправь гонцов к князьям Легардии и Ритании, – посоветовала отцу Иррея. – Их княжества в такой же опасности, как и наше. Пока не придет помощь из Орамоса, нам лучше держаться вместе.

Литарий хмыкнул, окинул девушку взглядом и заметил:

– Тебе следовало бы сейчас подумать о другом. Князь Кадоний присылал сватов, но до сих пор не получил ответа.

Иррея насупилась:

– Я еще не готова дать ответ.

– От тебя этого и не требуется, – сурово ответил отец. – Он ждет его от князя. А тебе мое решение известно. Ваш союз был оговорен с его отцом еще при вашем рождении, пришла пора исполнить уговор. Хватит тянуть время. Я не стану выдавать тебя замуж против воли, но ты не говоришь ни да, ни нет. Что же я должен сказать твоему жениху?

– Мне казалось, вы неплохо ладите с Кадонием, – произнес Артий. – Откуда твоя нерешительность, сестра?

– Дай мне еще немного времени, отец, – попросила девушка.

– Будь по-твоему, – кивнул Литарий. – По крайней мере, нам будет, о чем поторговаться. Тяжелые времена близятся, а князь Кадоний слишком своенравен, его всегда было тяжело убедить в чем-либо без хорошей приманки. А приманка хороша.

Он прищелкнул языком, окинув взглядом стройную ладную фигурку дочери. Девушка озорно блеснула глазами.

Путник тяжело опустился за стол в углу общего зала трактира и привалился спиной к стене. Каждое его движение было медлительным и ленивым, словно давалось с трудом. В холодных бесцветных глазах читалось безграничное равнодушие ко всему окружающему.