Чингис Цыренов - Звериные души

Заместитель Алексей обратился к Ал’Тану:

– Я искренне извиняюсь за то, что вы оказались невольным свидетелем этого происшествия. Я вынужден на время вас покинуть, мне срочно нужно к лекарю. Вы можете остаться здесь и побеседовать с молодёжью, если у вас желание не отбито напрочь.

– Я немного побуду здесь… – неуверенно ответил учитель.

– Здорово… Господин мэр, генерал… – Алексей кивнул в знак прощания и уже направился было к выходу, как вдруг в кемпинг кто-то вошёл.

Это был худощавый, долговязый кот-подросток, он сильно хромал на одну лапу. Ал’Тан сразу обратил внимание на грустный, вдумчивый взгляд, не характерный для донгу этого возраста.

– Добрый день, заместитель, – произнёс юный кот, в его светло-серых глазах, контрастирующих с чёрной-пречёрной шерсткой, появилось удивление. – Что с вами произошло?

– Проходи, Макс. А с тобой что приключилось? Давненько тебя не было видно.

– Да… ну… я… это… – замешкался тот.

– Ладно, потом расскажешь. Садись и жди.

Заместитель покинул кемпинг. Чёрный кот, которого Алексей назвал Максом, молча прошёл вглубь помещения и сел за один из столов.

– Пожалуй, мы пойдём, не будем мешать. Вы тут поговорите с учениками, – мэр по-дружески похлопал лапой учителя по плечу.

Удаляясь, вдруг обернулся и добавил:

– Ах да. Пока поживите в той комнате. Позже придумаем что-то получше. Только идите по центральной улице, не по дворам, – Вэй подмигнул и взмахом позвал Бато последовать за ним. – У нас куча дел, генерал, поспешим же.

Ал’Тан на мгновение застыл и какое-то время просто смотрел в спины удаляющимся. Затем временно прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок, повернулся и направился к ученикам.

Тело ныло от усталости. Вчера днём, когда Макс скакал, словно дикарь, с другом на спине, усталости не было, ни чуточки. Она появилась позже, на болоте. Тягучая, зыбкая, она сковала все мышцы; каждое движение, каждый шаг давались с великим трудом.

Макс еле доковылял до хижины, не сводя взгляда с двери, ища признаки того, что с мамой всё в порядке. Рассветало на глазах. Ещё было темно, когда попрощались с Даши. Прошло то времени всего ничего, а уже светло так, что видно сероватые, с глубокими ветвистыми трещинами на брусьях, стены ветхой избы.

Макс с крыльца позвал:

– Мам, я дома!

Ответа не последовало. Он вмиг перемахнул через порог и оказался у кровати.

Мать лежала на спине, открыв пасть, укрытая одеялом из овчины до подбородка. Коричневая шерсть на голове взлохматилась, повисла клочьями. Нос был сильно влажный, под глазами скопилась жёлтая застывшая слизь. Макс оцепенел, боялся пошевелиться, даже перестал дышать, напряжённо вглядываясь, колышется ли овчинное одеяло, дышит ли мать. Внезапно мать закашляла, затем повернула голову на бок, взглянула слабым, невидящим взглядом и промолвила:

– Сынок… ты здесь… наконец-то…

У Макса отлегло от сердца.

– Я вернулся, мам. Как ты? Ела что-нибудь? – он бросил взгляд на пустую поверхность тумбы, усыпанную крошками – еда закончилась, вода тоже.

– Ела… я молилась старым богам… чтоб с тобой ничего не случилось… и вот… ты вернулся… – губы матери задрожали, улыбнулась.

Макс нахмурился, желудок заурчал.

Она приподнялась, присела на кровати, ласково посмотрела на сына.

– Ты ранен?

– Нет. Просто сильно устал. Мы… столкнулись c дикими… там… в Руинах.

– Они напали на вас?

– Только на Даши. Меня не тронули…

Мать спустила лапы на пол, выпрямилась.

– Их было много?

– Трое… возможно, рядом были другие. Мы убежали, мам. Понимаешь? Я ничего не принёс… Вообще ничего!

Мать сильно закашляла, улеглась обратно в постель и замолчала на время. Макс уселся на пол и упёрся спиной в стену. Он опустил голову на колени и накрыл лапами сверху, так и сидел, пока мать не прервала молчание.

– Пошарь под крыльцом. Кажется, там оставалось немного картофеля. Приготовь, поешь и отдыхай. Нужно хорошенько поспать. Выглядишь неважно.

Молча Макс вышел из хижины. Совсем рассвело. Вдали у реки несколько коров с худющими боками, виднеющимися рёбрами, щипали жухлую редкую траву. Пришла в голову мимолётная мысль увести корову, забить и спрятать мясо, но Макс отогнал её. Глупые мысли лезут на голодный желудок. Моментально разыщут вора и посадят. Тогда уж точно мать пропадёт, ухаживать совсем некому, не продержится без него.

Хромая из-за острой боли в мышцах нижних лап, он спустился с крыльца и подошёл к нему сбоку. Снял боковую стенку и пошарил в нише. В комке сена он нащупал два круглых мягких на ощупь предмета и вытащил их наружу. Картофель был совсем старый, наполовину подгнивший, с зеленеющей кожицей. Макс присел на землю, достал из нагрудной сумки маленький нож и принялся очищать клубни от гнили.