– Ничего не будет, уж теперь-то точно.
– Что вы сказали, любезный? – Джермэйн обернулся.
– Я говорю, что ничего не будет, – уже без гримасы, спокойно и уверенно произнес незнакомец.
– Эх, уважаемый, нам бы вашу уверенность, – Клетус достал платок и вытер лицо и шею от пота.
– Сейчас еще Марк пожалует, – уверил Джермэйн.
– С чего ты так решил? – удивился второй буржуа. – Или ты тоже вдруг провидцем стал?
Человек в плаще быстро глянул на собеседников, но понял, что Клетус сравнил своего друга с ним, и отвел взгляд.
– Пресвятая Дева Небесная, милейший Клетус, не выставляйтесь уж таким глупцом, особенно перед людьми, вам незнакомыми, – фыркнул Джермэйн и пояснил: – Этруско уж проехал, но цепь поднимать не спешат, охранение не уходит. Значит, оповещены, что именно этой дорогой прибывает Марк Ирпийский. Не западной, не восточной, а именно этой. А потому как Марк – последний из претендентов, то ждут именно его, иначе цепь бы уже подняли.
В доказательство ткнул рукой за горизонт:
– Смотри уж.
Из ряда суетящихся, как мошки, черных точек все яснее проступали контуры десятка всадников. Впереди знаменосец, а за ним полное рыцарское копье, среди которого сверкал начищенными доспехами сам Марк Ирпийский. Герцога приветствовали куда теплее, и толпа сама расступалась перед ним, сопровождая его одобрительными возгласами.
– Смотри-смотри, – веселился Клетус, – чего стоят слухи-то. Люди языками метут, как помелом машут. Десяток копий, да еще баннерет. Что-то не видно их.
– Это и к лучшему, – не смущаясь, ответил Джермэйн. – Кому охота, чтобы в городе душегубство началось.
Тем временем рыцарское копье Марка приближалось. Незнакомец без страха вышел вперед, одним прыжком перемахнул через плетеную изгородь, что очерчивала край дороги, и направился прямо к рыцарям.
Буржуа удивленно выдохнули:
– Стой! Ополоумел?
Незнакомец спокойно дождался, когда всадники приблизятся. Один из них вывел из-за крытой грубой тканью телеги с припасами оседланную лошадь. Человек в плаще запрыгнул в седло и, ткнув коня каблуками, поравнялся с герцогом. Тот склонился, внимательно выслушал сказанное ему шепотом и недовольно цыкнул.
– Ах! – воскликнул Клетус, явив этим восклицанием все эмоции, которые комом скатились ему на голову.
– Чтобы я еще заговорил с первым встречным, да еще о политике, – пробурчал Джермэйн, переборов страх.
Марк Ирпийский проехал в ворота. Зазвенела поднимаемая цепь. Народ снова недовольно заголосил, ибо это означало, что до завтрашнего утра больше никого в город не пустят. Если до этого по толпе гуляла надежда, что это временная мера, дабы высокородные особы спокойно прибыли на Созыв, то теперь стало ясно, что это не так, а потому недовольные возгласы взвились на новую высоту, сопровождаясь проклятиями и руганью. Но делать было нечего, и большая часть потянулась назад по дороге. Кто-то спешил в ближайшие трактиры, чтобы успеть снять комнаты на ночь или просто покутить. Другие съезжали с дороги, чтобы разбить стоянку в ожидании следующего дня. Немногие так и остались под стенами, потрясая кулаками и бранясь, однако, глядя на каменные лица охранения, приближаться не дерзнули.
В соответствии с традициями и этикетом о прибытии в город столь знатного гостя должны были предупредить звонкие горны. Но сегодня башни молчали. Город скорбел: отменены были все гуляния, празднества. Трубадуры и уличные артисты ворчали, сидя по трактирам, но выходить на улицы не рисковали: повсюду расхаживали патрули и грозили штрафами или даже заключением в башню за нарушение траура. Многочисленные флажки и стяги были приспущены, и обнаженные флагштоки печальными иглами стремились ввысь.
Марк исподлобья смотрел на это, всем видом показывая участие и скорбь, вопреки волнительному трепету, который разгорался внутри. Вот она – единственная его мечта, сейчас она как никогда близка: стать монархом и наконец-то объединить своей волей разрозненные графства. И его даже не смущало, что косвенно это с его дозволения Эна Мно была жестоко убита. И хоть достоверно он знать не мог, но отчего-то был абсолютно уверен, что убийца королевы сейчас едет рядом.
– Герцог, – зашептал Призрак, нарушив молчание, сопровождаемое лишь стуком копыт по мостовой, – беспокоиться не о чем.
– Верю, хотя ты же сам сказал, что Этруско привез бастарда.
– Это ничего не меняет, – Призрак усмехнулся. – И когда Этруско представит его двору, у вас станет на одного конкурента меньше. А на площади появится эшафот.
Читать дальше