Джей Эм - Убийца теней

А больше, чем удачливых барышников, среди сейманов всяких актёров-комедиантов, жонглёров да певцов. Эти ходят выступать на площадях, перед богатыми домами, после представления собирают медяки, реже – золотые монеты, что бросают им. Ещё много гадателей, к которым, бывает, и из знати кое-кто наведывается судьбу узнать. И карточных шулеров много, и знахарок да ворожей – в общем, кого только нет.

За сейманским кварталом начались побогаче улицы, почище малость да поприличнее. Здесь уже не такая публика разношёрстная да двусмысленная. Степенные горожане, бородатые домохозяева, дородные матери семейств, которые на рынок сами ходят, но в сопровождении служанки, и она покупки за ними тащит.

Тут не бедняцкие лачуги, а дома в один-два этажа. Опрятные дворики, садики с цветами. Вьюны по заборам ползут. Если гостиница попадётся – она уже не для иногородних купцов будет, для разных других приезжих.

Вот вывеска: «Постоялый двор «Золотой карась». Буквы простые, никаких особых пририсовочек да значков, которые вроде как для украшения, но посвящённые знают, что не в украшении дело. Одна завитушка тайный дом свиданий означает, другая – воровской притон. Ярла в этот «язык вывесок» давно посвящена. «Золотой карась» по всем признакам – заведение пристойное и неплохое. По меркам середнячковских кварталов, конечно.

На первом этаже столовая просторная, но темноватая. В кованых светильниках под потолком только половина свечей горит. Экономят хозяева. Но чисто, и кормят, наверное, неплохо. Не гарью пахнет, а едой. Можно поужинать. Да и комнату снять.

Обстановка чем-то на тот постоялый двор в Шенгире похожа, как бишь его… Да, ещё бы ей удачу в Лоретте такую же, как в Шенгире.

Приехала Ярла в Шенгир за таким же вот делом, как в Лоретт, только не городские старшины наняли её, а один вельможа, который очень уж за свою жизнь опасался. Прямо возле его особняка одно за другим два убийства произошли – садовника убили и конюха. Приехала, зашла на постоялый двор – да, какая-то «Черепаха», не то серая, не то ещё какая, вот как назывался. Расположилась поужинать. И нате вам: через два стола сидит тип долговязый, шляпу истрёпанную надвинул на самые глаза. То есть, это остальные все его видят так, в том числе и собеседник его, которому он в рюмку водки всё подливает и подливает. А Ярла другое разглядела: рябь плывёт по лицу, что под шляпой, в тени. Такие волны – где глаза, где нос, рот – не разобрать. Смотрела и сама себе не верила: бывает разве такая удача, чтобы охотник в первую же попавшуюся дверь вошёл и точнёхонько на свою добычу наткнулся?

Тут же отвела глаза. Нельзя, чтобы этот, в шляпе, заметил, как она на него таращится, да неладное заподозрил. Вот оно ещё для чего нужно, умение виду не показать, что и в ком видишь, умение каждый свой взгляд контролировать. Свободный ларв когда хочет, чтобы видели его, когда страха человеческого, пищи своей жаждет – чудовищем показывается. А когда скрывается – людской облик принимает, или невидимый. И тогда для всех он или невидимка, или обычный себе человек. Для всех, кроме видунов. Чары невидимости им не помеха, а в поддельном «человеке» такая вот волнистая рябь сразу в глаза бросается. И тут уж никак нельзя, чтобы «человек» или невидимка на себе пристальный взгляд поймали. Спугнуть можно. Тут сделай вид, что как все, не замечаешь ничего. И потихоньку руку в заплечный мешок, один ножик и один кристалл-ловец достать… А другой рукой – кинжал из ножен поясных. Перевязь с метательными ножами Ярла обычно только на охоту надевала, а в «Черепахе» тихо-мирно собиралась поужинать, поэтому из оружия на ней один кинжал-квилон на поясе и был. Один-то всегда при ней. Бросок – молния просверкнула, прочертила в воздухе. Пока летел нож, понял ларв опасность. Дёрнулся в сторону, да поздно. А следом за ножом ещё и кинжал полетел, оба в грудь вонзились, один правее, другой левее.

Удобно сидел ларв. Народу за столами мало, никто его не заслонял. Свободно пролетело оружие.

Народу мало, а переполох всё равно вышел. Хозяйка точно курица закудахтала, краснощёкая девица в вышитом переднике, которая еду на столы разносила, крик подняла. Охранник-вышибала, у двери дремавший, вскинулся: чего стряслось, пожар, погром?..

А Ярла из-за стола выскочила – и к своему «трофею», который недвижно на полу лежит. Да недолго пролежит… Погибая, истинную свою внешность показал, так всегда бывает с ларвами. Этот – ростом выше человека, руки и ноги длиннющие, худые, словно палки. Лицо безволосое, белое, как бумага, со вваленными щеками, и глаза-впадины. Вместо одежды истлевшее тряпьё. Не вампир, не оборотный зверь – призрак-душитель. Вот этот «момент истины» и уловила Ярла, руку с кристаллом перед собой выставила, и облик ларва запечатлелся в «ловце», серебряным всполохом влился внутрь. Потому как надо же нанимателю что-то показать, доказать то есть, что она, сумеречный охотник, своё дело сделала, деньги отработала честно. А кроме кристалла показать нечего: растаяло тело призрака без следа, только два ножа, большой и маленький, об пол брякнулись.