Ричард Кнаак - Лжепророк

Ульдиссиан не без труда поднялся на ноги. Его способности к восстановлению сил оставалось только дивиться.

– Мендельн, стрела-то его, Ахилия. Я же вижу, и для тебя это тоже должно быть очевидно. Стрелял он. Бил так, чтоб поскорее прикончить.

– Будь это он, ты бы уже не ожил, – заметил Мендельн, не теряя надежд опровергнуть любую, пусть даже невольную причастность друга к убийству Ульдиссиана. – Ахилий в самом густом лесу любому зверю за сто шагов попадет прямо в сердце, а тут… да, совсем рядом, однако…

– Ахилий стрелял, желая убить меня, – возразил брат, однако выражение лица его сделалось мягче. – Но все же ты прав. Промахнуться Ахилий не мог – разве что сам молился о промахе.

Учиненный Ульдиссианом пожар набрал силы, пламя поднялось ввысь, однако другие эдиремы отчего-то бежать им на выручку не торопились. Все это Мендельна здорово озадачило, но тут Ульдиссиан небрежным взмахом руки погасил огонь. Миг – и единственной памятью о лесном пожаре остались лишь обгорелые ветви деревьев.

– Так это все ты, – пробормотал младший из Диомедовых сыновей. – Это из-за тебя никто, даже Серентия, не явился на помощь!

Нахмурившись, Ульдиссиан ощупал грудь в том месте, куда вонзилась стрела, провел замерцавшей неярким золотистым светом ладонью над затянувшейся раной и над пятнами крови. Глядя на все это, Мендельн в изумлении покачал головой.

Пара секунд – и пятна исчезли, а от прорехи в рубашке не осталось даже следа.

– Поначалу я сделал это, чтобы никто не набрел на нас, пока ты призываешь мертвых. Не хотелось мне, Мендельн, чтоб кто-нибудь это увидел. Они уже насмотрелись достаточно… вон, как боятся тебя.

Мендельну что-то не верилось, будто Ульдиссиан проделал это только ради младшего брата, однако на сей счет он предпочел промолчать.

– Ну, а когда в тебя выстрелили?

– Я рассудил, что стрела вскоре исчезнет… если только превративший Ахилия в убийцу не решит по-иному.

– Инарий?

Резко, невесело рассмеявшись, Ульдиссиан двинулся в сторону лагеря.

– Мендельн, ты же сам в это веришь ничуть не больше моего! Нет, на него не похоже, совсем не похоже. А вот еще кто-нибудь, столь же могущественный …

Услышав это, Мендельн нимало не успокоился – напротив, разом похолодел.

– Но ты ведь знаешь: если так, все потеряно.

Однако брат, не замедлив шага, небрежно ответил:

– Один ангел, два ангела, сотня… я одолею их всех. Всех до единого.

Глядя вслед удаляющемуся брату, Мендельн понял: Ульдиссиан вовсе не шутит.

Серентия ждала их у края лагеря, а рядом с нею стоял бывший партанский разбойник по имени Йонас. Стоило Ульдиссиану приблизиться, к ожидающим присоединился Сарон – неприветливый тораджанин, подобно Йонасу, исполнявший обязанности Ульдиссианова заместителя.

– Что там случилось? – немедля спросила Серентия. – Как будто…

– Мы всего-навсего завершили работу Мендельна. Повозиться пришлось дольше, чем ожидалось.

Однако Серентия на этом не успокоилась.

– И что вам удалось узнать?

– Все это подстроено Собором, – ответил Ульдиссиан, устремив взгляд вдаль, за спины всех троих. – Инарий несет утешение пострадавшим, а заодно распускает лживые слухи о наших делах. Пытается обратить против нас весь Санктуарий.

Йонас нахмурился. Сарон оставался по-прежнему мрачен: в подобном расположении духа он пребывал с тех самых пор, как его двоюродный брат погиб от рук служителей Церкви Трех. Друг другу они были ближе, чем братья – возможно, даже ближе, чем Ульдиссиан с Мендельном.

– Раз так, пора нам, господин, идти на великий Собор, – заключил он.

– Мысль неплохая, – кивнув, согласилась Серентия. – Ударить бы в самое сердце, пока дело еще хуже не обернулось. Тут постепенно, как с Церковью Трех, отрезая кусок за куском, не получится. Этой возможности Инарий нас уже лишил.

Рассеянно потирая грудь там, куда угодила стрела, Ульдиссиан призадумался. Поравнявшийся с ним Мендельн неразборчиво хмыкнул.

– Нет, – в конце концов решил Ульдиссиан. – Не время. Прежде, чем идти на Инария, завернем еще в одно место. Всего в одно.

– Это куда же, мастер Ульдиссиан? – осведомился Йонас.

– В стольный град… в великий Кеджан, повидаться с главами тамошних магов.

Мигом разнесшаяся по лагерю, весть о его решении привела эдиремов в необычайное возбуждение. Бывать в столичном городе большинству Ульдиссиановых учеников прежде не доводилось. Все принялись судить да рядить: каково, дескать, там? Немногие побывавшие в великом городе описывали Кеджан как могли, но, исходя из услышанного Ульдиссианом, каждый из них помнил столицу по-своему.