Анатолий Салтыков-Карпов - Реактивный идет по следу

Хрипловатый знакомый голос ответил положительно и кратко: "Да" и раздались короткие гудки.

Рина давно привыкла к тому, что ее наставник был всегда предельно краток. Она разделась, затем приняла ванну и после этого легла в постель.

Рина уставилась в потолок и стала продумывать о том, что ей нужно делать в этом случае. Она как сотрудник советской секретной службы стала разрабатывать возможные варианты различных решений данной предполагаемой операции.

Рина окончила высшую спецшколу КГБ и предназначалась для переброски в другие страны, используя образ женщины, недовольной советским образом жизни. Но это надо было делать более тактичнее и не особенно напирать на этом. Так как в случае тщательной проверки могли бы всплыть такие факторы, которые бы завалили агента глубокого тыла. Кроме того создаваемая крыша будущей красивой жены какого-нибудь бизнесмена или дипломата давала множество преимуществ. Можно было бы даже сделаться двойным или тройным агентом и получать сразу несколько различных вознаграждений. Правда и риск в этом случае пропорционально возрастал. Но самое главное ей нужно было во что бы то ни стало разузнать все про отца, который по слухам там погиб. Но из различных историй она знала, что часто советские разведчики не погибали, а где то там работали. Поэтому она в душе надеялась, что ее любимый отец жив. Может быть он еще в настоящее время где-то работает там в далекой Америке. Ее мать попала под трамвай и скончалась на операционном столе после неудачно сделанной операции пьяным хирургом и никого из родных у нее в Советском Союзе не было. Она же, оставаясь в этой стране рисковала так и прозябнуть в этом холодном незамерзающем порту или где-нибудь томиться в качестве канцеляристки особого отдела в захолустном городишке. Ей часто снились сны символического содержания, в которых она как вольная птица бьется в зарешетчатом секретном отделе почтового ящика, начиненного такими же озлобленным птицами и секретами, которые никому никогда не будут нужны.

Поэтому она свое светлое будущее видела через славное прошлое своего отца и просмотренные ранее в спецшколе КГБ кинофильмы об интересной и увлекательной жизни иностранных агентов. И они все манили и тянули ее своими приключениями и полной различных соблазнов жизни. Так как она знала с детства, что жизнь нужно прожить так, что бы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Цельность своей собственной жизни она соизмеряла с результатами жизни своего отца, матери, деда и бабушки. Они так ничего не получили и передали ей только трогательную трагическую память, которую она берегла в себе.

– Подъем! – раздалось в коридоре и вслед за этим послышались громкие стуки прикладов в двери камер. – выходить, койки убирать и строиться!

Моряки вскакивали со своих теплых нагретых молодыми телами постелей и несли свои кровати в кладовку.

После этого бежали в умывальню. Там наспех ополаскивали свои заспанные лица и рожи холодной почти ледяной водой и мчались по своим нуждам на улицу в гальюн. Валька устремился в этой массе по намеченному пути. Он ворвался в умывальню. Там стоял моряк и растерянно держал в руках какие-то сморщенные сапоги и черные грязные портянки. Они выглядели как два листа плотной несгибаемой бумаги, на которых неизвестный художник нарисовал сложные графические образы черным карандашом и тушью.

– Что же это такое тут твориться. Вот поставил в сушилку. – говорил он удрученно.

– Ну и профан же ты! – сказал подошедший верзила арестант – Кто же кладет на ночь в сушилу портянки и сапоги. Где ты теперь найдешь все это. Тут же они и усохли. Вот теперь ходи в чем бог послал. Вот в этом.

– Так они же с трудом мне на ноги налезают – сказал молодой.

– Вот она молодежь совершенно неприспособлена к несению военно-морской службы. Иди к старшине. Может быть он тебе чего посоветует.

Молодой вышел и побрел к кабинету старшины гауптвахты. Постучавшись, он вошел и буквально через несколько минут вышел с еще более грустным лицом.

– Ну как? – спросил Валька – помог?

– Да помог! Дал еще трое суток ДП за утерю бдительности, потерю личного имущества. Хотя я то не виноват. Придеться ходить в этом. Чувствую как мозоли натру.

– Построение – раздалась команда.

Завтрак. Краткий миг ни с чем не сравнимого счастья. По своей силе он может быть сопоставим только лишь мигом любви. Проголодавшиеся за ночь моряки бросились в столовую гауптвахты. Толкаясь у узкой двери, они вбегали в столовую и растекались по столам.