Петр Гурский - Закон Ордена

Алия глубоко вздохнула, повернулась к нему, протянула руку – тонкую, деликатную, никогда в жизни не державшую меча. Рядом с Кестелем лежала и улыбалась черноволосая Кладия.

Он вздрогнул. Это видение. Он просчитался, поддался наркотику и сну! Минуты – и сон разрастется, укрепится, войдет в разум, принесет забытье – и смерть. Алия умрет тоже.

Кестель вскочил. Алия лежала, как и прежде. Кестель с облегчением выдохнул. Этой ночью вовсе не следовало ложиться. Так или иначе, а лучше не искушать судьбу.

Он оделся и сел за стол, вынул из ножен меч и положил рядом.

Пусть приходят.

Время тянулось, а они все не приходили. Осталась лишь одна свеча, и среди теней разум, не желавший погрузиться в сон, цепенел, проваливался в полный кошмаров и воспоминаний морок, где сплеталось доброе и отвратительно злое. Кестель иногда не мог их различить.

Он думал о Кладии: о том, что пережили вместе, и о том, что хотели – но не смогли. Затем он вспомнил других своих женщин. Но с ними пришли кошмары о реках крови и криках умирающих. Кестель старался отогнать их, но все равно приходили мертвые и глядели на него, а он пытался думать о женщинах и не мог.

Он хотел сосредоточиться на мыслях о Кладии, но ведь рядом лежала Алия, и запах ее тела был немыслимо прекрасным. Кестель хотел вернуться на кровать, обнять Алию – но это было бы против правил.

Тянулась очередная долгая ночь, оставалось только сидеть за столом и ждать. Кестель был уверен лишь в одном: если наркотик и подействовал на какое-то время, то уже давно перестал.

Кестель протянул руку над горящей свечой. Пламя обвилось вокруг запястья, затрещало. Кестель стиснул зубы. Боль пришла как удар, завоняло горелой кожей. Захотелось отдернуть руку – но Кестель неимоверным усилием воли сдержал порыв и, по-прежнему стискивая зубы, наблюдал за тем, как пламя увечит кожу. Кестель убрал руку лишь тогда, когда убедился, что может пересилить боль.

Запястье выглядело скверно. Еще несколько месяцев назад он поспешил бы обработать рану. Но за последние несколько месяцев многое изменилось. Кестель перестал обращать внимание на мелочи. От раны не останется и следа еще до рассвета. Кестель ощущал в себе силу. Он был измученным, одиноким – но очень сильным.

Близ двух ночи дверь приоткрылась, и в комнату проскользнула полоска света. Кестель поднял голову и посмотрел в лицо лысому мужчине. Тот был спокоен, равнодушен и сосредоточен – хотел исполнить привычную работу.

Кестель не двинулся с места. Его правая ладонь уже лежала рядом с рукоятью меча. Что бы ни сделали незваные гости, Кестель успеет взяться за оружие и развалить им головы.

Мужчина прижимал к груди мясницкий нож с деревянной рукоятью, Альха тащила за собой пару грязных кожаных мешков, глядела закаченными глазами – зрачков не видно, одни белки. Кестель знал, что это значит: ей отобрали волю чарами.

Магия. Везде она.

– Идите отсюда, – тихо попросил он.

Мужчина молча стоял и глядел. Его лицо ожило. По нему прополз червь. Еще один вылез изо рта и проворно втиснулся под веко. Кестель заставил себя не отвернуться. Почти хотел, чтобы тип с мясницким ножом шагнул в комнату, хотел выместить на убийце свое горе, отчаяние и муки.

Мужчина медленно опустил нож, попятился – а за ним и Альха. Они затопали вниз по лестнице, не пытаясь ступать осторожней. Все, как и предполагалось: здешние умели не биться, а всего лишь убивать.

В комнату пытались зайти перед рассветом. Дверь тихонько приоткрылась, а Кестель даже не поднял головы, лишь шевельнул пальцами руки, лежащей подле рукояти. Дверь закрылась. Больше никто не приходил.

С наступлением ночи Шероны отложили бесполезные в темноте таблицы и пошли. Вскоре они добрались до места, где алмазы показали сцену пленения Алии. Братья далеко обошли Багровую корчму. Она отпугивала все темные создания, будучи тварью намного темней и страшнее их.

Дальше на дороге братья встретили сотворенную раньше гулящую девку и воспользовались ее услугами. Девка была не против – заскучала в лесу.

Не зная, куда Кестель повел Алию, гроблины пошли к самое вероятное место. Под утро они добрались до Клоокблока. Разочарованные братья сняли комнату на постоялом дворе и, поскольку солнце уже всходило, обыскали таблицами лес. Но стены Багровой корчмы были непроницаемыми для магии гроблинов.

Девка за ночь постарела и сморщилась, и расточилась прежде, чем солнце разогнало утренний туман. Братья устали и почти потеряли надежду на то, что отыщут Алию. Все трое завалились спать.