Рядом с Гуреном тут же появился Рихтор, задавший вопрос, терзавший его все это время:
– Скажи мне, Золтан, это правда!? – спросил паладин, все еще испытывая слабую надежду.
– Это правда, – тяжело выдохнул гетман. – Мусаши больше нет.
– Как!? Как это произошло? – не унимался Рихтор. – Он же был внутри меча, его нельзя убить!
– Рыцари еще не вернулись с Кассии. Ты же понимаешь, я не могу ничего сказать наверняка, – развел руками Золтан. – Дазай сообщил, что Мусаши сам уничтожил руны на клинке.
– С какой целью? – не понял Гурен.
– Чтобы исцелить своего смертельно раненого мастера, – ответил гетман.
– Он сделал то, на что когда-то не осмелился я, – вздохнул Рихтор. – Даже в смерти он оказался лучше меня.
– Что известно о демоне, сразившем 3-го гетмана? – задал животрепещущий вопрос Гурен.
– Некий Акира Маширо. В донесении Дазая говорится, что он князь демонов. Ему принадлежит как минимум один мир – Сагрот.
– Странное имя для демона, – заметил Гурен. – Оно совсем как человеческое. Обычно они выбирают себе что-то более экзотическое, – паладин задумался, а затем спросил. – Какова его крайность, что он олицетворяет?
– Назвался демоном возмездия. Может двигаться неестественно быстро и источает странные электрические разряды желтого оттенка, – прочитал Золтан из донесения.
– Это все сейчас неважно! – прервал их Рихтор. – Нужно решить, как мы ответим. Говорите, князь демонов сейчас на Сагроте? Так сровняем этот мир с землей. Вырежем каждую демоническую тварь, что найдем там!
Рядом с 13-ым гетманом появилась еще одна полупрозрачная фигура. Это был Фагот, 19-й паладин ордена. За свою человеческую жизнь он не раз успел покрыть себя славой, а потому мог на равных общаться с кем-то вроде 1-го паладина.
– Ты забываешься, Рихтор, – сказал Фагот. – Мы – рыцарский орден ранга примарис, а не легион хаоса, чтобы нападать на чужие миры по собственной прихоти.
– Прихоти!? – вскипел Рихтор. – Ты называешь это прихотью? Орден навсегда потерял одного из гетманов. Впервые за всю историю Вечных! – паладин едва мог сдерживать себя. – Так вдобавок еще именно Мусаши! Ты знаешь хоть одного рыцаря более легендарного, чем он?
– Не знаю, – честно признался Фагот. – Но то, что ты предлагаешь немыслимо. Вмешательство подобного рода обязательно должно быть согласовано с Инквизицией. К тому же, нам придется отозвать обратно в крепость всех рыцарей. Ни один инквизитор такого не одобрит.
– Это правда, – согласился Золтан. – Но есть один способ. Мы можем объявить крестовый поход. На время похода мы выйдем из-под контроля Инквизиции и сможем отозвать назад всех рыцарей.
– Не выйдет, – возразил Фагот. – Крестовый поход может объявить церковный орден, а это не про нас.
– Ну как так, мой друг, – с усмешкой покачал головой Золтан. – Ведь мой разум полностью открыт для тебя. Почему ты не хочешь заглянуть в него и узнать, что именно я имею в виду.
19-й паладин на несколько секунд замолчал, а затем с легкой улыбкой протянул:
– Ах, вот оно что. Нужно сказать спасибо 1-му гетману. Он отстоял перед Инквизицией право на крестовый поход еще в дни основания ордена. Только называется он у нас иначе.
– Верно, – кивнул 13-ый гетман. – Наш поход зовется вечным. Он никогда не заканчивается, лишь приостанавливается на время. И сейчас пришло время продолжить его.
– Инквизиция так просто это не оставит, – заметил Гурен.
– Не оставит, но у нас будет достаточно времени, чтобы решить наши дела на Сагроте, – заключил Золтан. – Я немедленно начну сбор рыцарей. Постараюсь за ближайшие несколько дней вернуть как можно больше. Затем мы выступаем на демонический мир.
– Твари хаоса будут наказаны, – в предвкушении произнес Рихтор. – А большего мне и не нужно.
– Осторожней в своих желаниях, – предостерег Фагот. – Именно неуемное потакание им приводит на путь скверны.
– Не тебе читать мне проповеди, – огрызнулся Рихтор. – Мы с Гуреном найдем Маширо и уничтожим его. Ибо такова наша судьба и предназначение.
– Тогда я буду надеяться, что ты прав, – поспешил заявить 13-ый гетман, пока обстановка не накалилась.
Гурен поклонился гетману и поскорее удалился, пока Рихтор не решил еще что-нибудь сказать. Уже отойдя на значительное расстоянии, он, наконец, спросил у своего духа:
– Что это сейчас было? Ты никогда такого себе не позволял. Особенно в присутствии гетмана.
– Неужели ты не понимаешь, – вздохнул Рихтор. – Я виноват в том, что случилось. В тот день, когда Мусаши впервые пал, я мог спасти его. Я мог замкнуть контур меча и сохранить ему жизнь, но не стал. Мне стало страшно умирать, и из-за моего страха Мусаши сам оказался запертым внутри клинка. Теперь он мертв. Он пожертвовал собой и сохранил жизнь своему мастеру. Поступок, достойный героя ордена. Я не позволю ему остаться неотомщенным. Однажды орден уже отпустил убийцу Мусаши, второго раза не будет!
Читать дальше