Руслан Макатаев - Ведьма из Ярильска

– Матушка Радмила, я понимаю, что удочерение – это серьёзный шаг. У вас в приюте есть девочка-младенец?

Настоятельница поправила платок, задумчиво посмотрела на луну и проговорила:

– Дня три тому назад нам подбросили девочку. О её матери ничего не известно. Может быть, бедная семья решила избавиться от лишнего рта. Либо мать её умерла, и людям ничего не оставалось, как подбросить её нам в приют. А может быть, падшая женщина решила так избавиться от ребёнка. Не нам судить этих людей, благо хотя бы то, что они потрудились дойти до приюта, а не выбросили бедняжку в канаву.

– Я удочерю её, – решительно бросил Глеб, – принесите её мне прямо сейчас.

– Приходи завтра, сейчас все спят.

– Нет, днём слишком много лишних глаз. Я хочу, чтобы никто не заметил того, что я удочерил девочку. Я сообщу всем, что этого ребёнка родила моя жена. Если все будут знать, что этот ребёнок не знатных кровей, а дитя без роду и племени, то этой девочке придётся нелегко. Среди знати она будет встречать лишь презрение. Она станет изгоем. Такую никто не возьмёт в жёны.

Настоятельница с изумлением посмотрела на Глеба. Он развернул платье и показал лицо погибшего младенца. Настоятельница от неожиданности ахнула и схватилась за голову.

Он продолжил:

– Я прошу, тише, нас могут услышать. – Глеб прошептал: – Я всё продумал, никто не узнает правду. Я прошу вас, незаметно подмените моего мёртвого ребёнка на девочку из вашего приюта.

Радмила возмущённо посмотрела на Глеба и выдала:

– Глеб, ты понимаешь кого ты просишь об этом? Я – настоятельница монастыря. Как ты смеешь просить меня совершить подобную мерзость?

– Прошу прощения, я вовсе не желал унизить ваше доброе имя. – Глеб старался говорить как можно мягче. – Согласен, ваша совесть не позволит вам сделать это, а потом скрывать правду. Я лишь хотел, чтобы девочка, которую я возьму в свой дом, стала счастливой. Иначе она станет изгоем, она никем не будет любима. А если она никем не будет любима, вырастет ли из неё добрый человек? – Настоятельница смерила Глеба задумчивым взглядом. – Никто никогда не узнает, о том, что мы сделали. Я всё продумал. Но даже если кто-то каким-то чудесным образом узнает о том, что это не моя родная дочь, вряд он подумает, что я был в сговоре с вами. Вы уже более двадцати лет как настоятельница, у вас безупречная репутация.

В этом нет ничего плохого. Я просто неправильно сформулировал просьбу. Я прошу вас сделать для меня две вещи. Первое: похоронить моего ребёнка. Второе: незаметно принести девочку.

Настоятельница задумчиво посмотрела на Глеба, важно покачала головой и сказала:

– Глеб, подумай хорошо, на что ты идёшь. Тебе всю жизнь придётся врать. Пойми, ложь не сделает тебя счастливым.

– Может быть, но таков уж наш мир. Всё в нём держится на лжи. От моей лжи никому не будет худо. Благодаря моей лжи бедная девочка станет знатной боярыней.

Настоятельница приблизилась к Глебу и протянула руки. Глеб подал ей мёртвого ребёнка. Радмила прижала его к груди и вошла в монастырь.

Через несколько минут она принесла ребёнка. Глеб взглянул на освещаемое луной крохотное лицо младенца. Ребёнок тихо фыркал и беспечно взирал голубыми глазами на Глеба. В его взгляде было нечто вроде восхищения. Словно он уже понимал, кого он видит. Видимо, младенец интуитивно догадывался кто стоит перед ним. Глеб едва заметно улыбнулся и аккуратно принял ребёнка. Девочка издала радостный крик. Глеб покачал её и прижал к груди. Девочка тотчас успокоилась.

«Она поняла, что обрела семью», – подумал Глеб. Если бы он не удочерил её, как бы сложилась её судьба? У мальчиков, которые выходили из приюта ещё есть шансы на не нищенское существование. Мальчик, выросший в приюте, мог стать подмастерьем, мог освоить военное дело и стать пехотинцем. Но чтобы стать воином, нужно быть рослым и сильным. В ремесленники тоже кого попало не берут, туда нужны мальчики с золотыми руками. Ещё мальчик мог податься к вотчиннику, тогда он становился зависимым крестьянином, но зато ему был гарантирован кров и хлеб. Это всё лучше, чем быть бродягой. И последний путь у воспитанника приюта – стать монахом. Мало кто желал надеть рясу и лишиться многих наслаждений жизни. Мало кто менял свою свободу на холопскую работу в поле. И не все из тех крепышей, что имели возможность стать воинами, желали рисковать жизнью в бою. Поэтому многие кто вышел из приюта пополняли ряды нищих, воров и разбойников.

Девочкам же приходится намного сложнее. Девочке, что выросла в приюте, сложно податься к ремесленникам, там больше требуются мальчики. Девушка может стать зависимой крестьянкой и работать в поле, может стать монашкой. Но доля крестьянки нелегка, а монашеские запреты не привлекают юных девушек. И те девушки, что не хотели отдавать свою свободу, в итоге становились нищенками и воровками.