Юрий Иванович - Куратор Истории

Потому что полицейские силы отступили, зализывая раны и поджидая подкрепление. При этом тут же началась психологическая атака. В рёве репродукторов разбирать слова кричащего получалось с трудом:

– Говорит глава государственной полиции! Немедленно сложить оружие и выйти наружу! Весь квартал окружён, вам не уйти! Сопротивление бессмысленно! Обращаюсь к вам, госпожа Бастин! Прикажите своим людям прекратить сопротивление. И суд будет к вам снисходителен. Обвинения о том, что вы вступили в сговор с Вампиром и с Грэйхемценом, притворившимся «укушенным», будут перепроверены самыми объективными следователями. Также будут проверены обвинения в заказном убийстве магната Кауфта. Скорей всего они – беспочвенны. Следователи тоже могут порой ошибаться. Но чем отчаяннее ваше сопротивление в сей момент, тем больше вы загоняете себя в угол. А явка с повинной облегчит вашу участь. И это обещаю я, Хавьер Ривельдо!

Его речь мы все выслушивали уже в нижней квартире. И там было слышно хорошо, несмотря на то, что окна выходили на другую улицу. Но Рома сразу уловил самое существенное в речи главного полицая:

– Ну вот, Джессика, тебя твои подельники уже и слили! – Он навис над племянницей во время короткой паузы между повторениями речи. – Слышишь, каких собак на тебя навешали? И догадываешься, что они с тобой сделают после ареста? Да ты даже до тюрьмы не доедешь живой! Или доедешь, но ничего не соображающей куклой.

Обозлённая пленница что-то замычала в ответ, и я решил послушать чистосердечное признание. Отклеил скотч с её рта и в то же самое время перехватил ей горло:

– Не вздумай пищать! Давай перечисляй всех своих «клиентов с номерами».

Видимо, до сих пор злоумышленница всё ещё не понимала критичность своего положения. Или надеялась, что её отобьют «невидимки», или питала иллюзии, что мы прельстимся её обнажённым телом. Но я смотрел на женщину равнодушно, словно на кусок гипса. К нам в квартиру никто не врывался, а мои пальцы сжимали горло уверенно и безжалостно. И когда Джессика уже почти потеряла сознание, наконец-то поняла, что сейчас умрёт. Это осознание заставило её дёрнуться изо всех сил и выдохнуть:

– Скажу…

Я чуть разжал пальцы у неё на горле, давая вдохнуть. Тут же вновь придавил, напоминая:

– Не молчи! Второй раз не поверю.

– Господин Ривельдо… – просипела она. Чуть вдохнула и продолжила: – Семейство банкиров «Кура Ха»…

Я её перебил:

– Начинай с первого номера! Ну?!.

Глаза её чуть не вылезли из глазниц, пока она проговорила длинное предложение:

– Точно не уверена… Кажется, мэр Чакли…

– Тоже мне великая тайна! – фыркнул я. – Или ты там на третьих ролях?

– Уже на вторых, но ещё многое мне не доверяли…

– И уже не доверят! Слышишь, что там в репродуктор кричат? И Рома прав, ты им живая ни в коей мере не нужна.

– Рома тоже не нужен…

– Зато он нужен мне. Значит, будет жить назло всему миру. Но ты не отвлекайся… – я вновь придавил женское горло. – Озвучь имена всех остальных клиентов!

После чего получил ещё чуть более десяти имён. Причём на каждое второе много знающий, многоопытный Грэйхемцен озадаченно хмыкал или восклицал:

– Кто бы мог подумать!.. И этот?!. Ну сущий ад на Земле!

Тогда как ад вокруг нашего здания уже становился необратимым. Подоспели на помощь полиции их специальные, антитеррористические отряды, примчались лучшие армейские контингенты. В небе зависло сразу несколько вертолётов, готовых сбросить боевой десант на крыши и непосредственно в окна.

И что-то мне подсказывало, что о безопасности гражданского населения никто даже не почесался. Но хуже всего, что пришло понимание: начнётся бойня, и владельца корпорации «Пангирро» в ней прикончат в обязательном порядке. Перероют весь дом, сровняют его с землёй, землю вывезут, но постараются убедиться в умерщвлении господина Грэйхемцена и госпожи Бастин.

Да и мне самому выжить – проблематично. Против такой армии никакая скорость и ловкость не спасут. Скорей всего и моё личное появление на сцене ни на что не повлияет…

«Или повлияет? – задумался я. – Мне ведь совсем чуть-чуть осталось… минут тридцать, и плащ-хамелеон вновь мне поможет скрыться. Может, затеять переговоры? Потребовать появления мэра? Ссылаясь на то, что только ему доверяю как самому честному? И сдамся, мол, только ему. А что, может и сработать!.. Но вот Рому, при всём прискорбии и уважении к нему, наверное, придётся прятать в том самом «неведомом далёко». Ведь если имеется дорога туда, на поселение, так сказать, наверняка существует и дорога обратно. Пусть она и шестичасовая. Пусть не сразу, я всё равно со временем выдерну честного миллионера обратно. Как только ему объяснить то, что я сам ни черта не понимаю?..»