Глен Кук: Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин

Плохо дело. Я-то надеялся, что империя продержится и даст нам время начать новую жизнь.

– Три месяца назад невинная девушка спокойно могла проехать через всю империю в одиночку.

Госпожа преувеличила, но лишь самую малость. До битвы в Курганье великие силы, в этой самой битве и полегшие, держали провинции под неусыпным наблюдением, и всякие недозволенные проступки пресекались Взятыми быстро и беспощадно. Однако в любой стране, в любой эпохе найдутся люди, достаточно смелые либо глупые, чтобы пробовать законы на прочность, подавая дурной пример другим. И едва империя перестала цементировать народы ужасом, процесс пошел лавинообразно.

Оставалось надеяться, что убитых еще не хватились. Мои планы строились на том, что порядки в этих краях не успели сильно измениться.

– Копаем могилу? – спросил Масло.

– Минутку. Крутой, давно это случилось?

– Пару часов назад.

– И больше никто не проезжал по дороге?

– Почему же, проезжали. Мимо, не задерживаясь.

– Хороша банда, – буркнул Одноглазый, – если не боится разбрасывать трупы на виду у всех.

– Или, наоборот, оставили нарочно, – возразил я. – Может, разбойники желают обосноваться здесь, завоевать себе баронство.

– Возможно, – согласилась Госпожа. – Будь осторожен в пути, Костоправ.

Я недоуменно приподнял бровь.

– Не хочу тебя потерять.

Одноглазый гоготнул. Я покраснел. Однако хорошо уже то, что в ней пробуждается интерес к жизни.

Тела мы захоронили, но карету не тронули. Дань цивилизации отдана, и пора ехать дальше.

Часа через два Гоблин вдруг поскакал обратно. Мурген остановил коня на повороте, у нас на виду. Ехали мы лесом, но дорога была в хорошем состоянии, деревья по обочинам вырублены. Она явно предназначалась для перемещения войск.

– Впереди постоялый двор, – сообщил Гоблин, – и веет от него чем-то… нехорошим.

Близилась ночь. Вечер мы потратили на погребение трупов.

– Есть там кто живой?

По дороге мы не видели никого. Фермы возле леса были брошены.

– Полно! Двадцать человек в гостинице, пятеро на конюшне. Тридцать коней. Еще двадцать человек в лесу неподалеку. И сорок лошадей на выпасе. И прочей скотины – кишмя.

Итак, выбор небогат: уйти от греха подальше или очертя голову броситься навстречу опасности.

Обсуждали положение недолго. Масло с Крутым хотели ехать вперед. Если, мол, что не так, у нас есть Одноглазый с Гоблином.

Последним эта идея не слишком понравилась.

Тогда я поставил вопрос на голосование. Мурген и Госпожа воздержались. Масло с Крутым были за ночлег на постоялом дворе. Одноглазый же с Гоблином все косились друг на друга – когда один выскажется, второй тотчас возьмет противную сторону. Я принял решение:

– Ладно, едем и ночуем. Эти шуты проголосуют по-разному, но все равно большинство за…

Наши колдуны немедленно проголосовали «за» – только для того, чтобы выставить меня лжецом.

Через три минуты впереди появился обветшавший постоялый двор. В дверях, изучающе глядя на Гоблина, торчал какой-то мрачный тип. Другой такой же восседал в расшатанном кресле, прислоненном спинкой к стене, и пожевывал не то соломинку, не то щепку. Стоявший в дверях отодвинулся, пропуская нас.

Крутой назвал тех, чью работу мы видели на дороге, серыми. Но серый мундир носят как раз там, откуда мы прибыли. И я спросил того, что в кресле, на форсбергском, самом употребительном в северных войсках:

– Постояльцев принимаете?

– Ага.

Глаза сидящего сузились. Он явно что-то прикидывал.

– Одноглазый, Масло, Крутой, позаботьтесь о лошадях! – И мягенько: – Гоблин, ты что-нибудь почуял?

– Кто-то вышел с заднего хода. Внутри все встали. Но начнется, пожалуй, не сейчас.

Сидящему в кресле не понравились наши перешептывания.

– Вы надолго? – спросил он.

Тут я углядел татуировку на запястье – еще один верный признак северянина.

– До завтра.

– У нас переполнено, но уж как-нибудь вас устроим.

Однако нахальства ему не занимать…

Дезертиры похожи на тарантулов. Постоялый двор – их гнездо, здесь они решают, на кого напасть. Но всю грязную работу проделывают на дорогах.

Внутри царила тишина. Войдя, мы увидели мужчин и нескольких женщин уж очень затасканного вида. И выглядели эти люди здесь чужими. Обычно придорожные гостиницы – семейные предприятия, в них полно детишек, стариков и прочего народу всех промежуточных возрастов. Здесь – ничего подобного. Только крепко сбитые мужики и дамы определенного сорта.