Юрий Бурносов - Грань безумия

Марина всхлипнула.

– Извините… Я просто сейчас представила… Как он говорит с собакой, а та кивает в ответ… Ой, не могу… Что-то я совсем расклеилась.

– Ничего удивительного. Ты говорила с ним этой ночью. Ну, с Псом. Я сам едва держусь. Это ведь я принес его в дом.

– Пока все не заплакали – продолжаем, – сухо произнес Кузьмин. – Весной семьдесят шестого, предположительно на одиннадцатой жертве, Вахрушев в одиночку взял маньяка. К несчастью, плохо взял. Тот, мало того что успел далеко уйти от места преступления, еще и сбросил орудие – опять цепь. Вдобавок он сопротивлялся, и Пес оставил ему шрам через всю рожу, а Вахрушев жестоко избил, до потери сознания. Там еще неизвестно было, кто кого одолеет – парень оказался здоровенный. Парень, двадцать три года.

Вахрушев сгорел на этом деле.

Он уже здорово всем надоел, его больше не любили, да и характер у него испортился за последний год. Теперь он превратил в котлету подозреваемого, а тот все отрицал. В ментовке люди опытные, сразу увидели, что парень – их клиент, но за ним ничего не было. Чистенький. Обычно у таких типов за плечами хотя бы хулиганка. Нападение с попыткой изнасилования или еще что-то в этом роде. У этого ничего. И еще особенность. Когда психов берут, те довольно быстро колются и вываливают кучу подробностей о всех своих преступлениях. А эта сволочь вела себя предельно нагло, качала права и катила бочку на Вахрушева. Не знаю, стоит ли упоминать… Скажем так, Вася, не для протокола. Гена намекал, что парень – из очень влиятельной семьи. Мы просто кроме намека не имеем ничего. Но, похоже, у этого молодого человека было преимущество, недоступное рядовым психам, – он в принципе не привык и не умел бояться. Ему всегда все сходило с рук. А теперь его собакой покусали, морду попортили, и он горел желанием Вахрушева посадить. И чудом в общем не посадил. Мы понятия не имеем, на каком уровне разруливался этот инцидент. Но молодой человек отправился домой к мамочке, а Вахрушев загремел из ментовки.

– Он даже не запил, – сказал главред. – Просто осатанел. Такая холодная решимость довести дело до конца, неважно каким образом… Мне страшно было. Он твердил: это Ижевск, мы крокодилы, мы уродов жрем. Тут уродам не место.

– Геннадий открыл на маньяка охоту частным порядком. Он был уверен, что парня уберут из города, и тот еще черт знает чего наворотит там, где к его появлению совсем не готовы. Маньяк получал огромную фору по времени. Сколько будет жертв, поди угадай. Но Гена рассчитывал, так сказать, на прощальный выход. Маньяк ведь захочет доказать себе, что победил, и может творить что угодно совершенно безнаказанно… Через месяц Гена застукал его в парке Кирова.

Парень учился на своих ошибках, помимо цепи у него был топор, и он тяжело ранил Пса. А еще у него теперь был мотоцикл. Гена водил отменно, догнал его на плотине и сбил. Но сам неудачно свалился и влетел головой в ограждение. Маньяк поднялся и уехал. Пес кое-как приковылял к плотине, но до тела хозяина уже не дошел. Говорят, он страшно выл, почти кричал. И упал рядом с мотоциклом. Так их и нашли.

Вася шмыгнула носом и спросила:

– Там разве не было сторожки тогда?

– Была. Охрана сразу вызвала милицию, но сама ничего толком не разглядела. Или ее заставили не видеть, кто знает.

– Плотина, – сказал главред. – Сердце Ижевска, его смысл. Дак чё тебе, Леша, не интересно, кто живет в пруду. Но кто живет в плотине?

– Пустой разговор, – Кузьмин покачал головой. – С тебя хватит того, что я во все это верю? И не пытаюсь рационализировать?

Главред молча кивнул и налил себе еще.

– Говоря по чести, большего я не имею права желать. Ладно, закругляемся. Погибших мы похоронили – нам сказали, что это банальная авария, мотоцикл я забрал. Он простоял в гараже ровно одну ночь – его угнали. Очень аккуратно, открыв замок и навесив обратно. Я грешил на отца: тот видеть больше не мог этого «пса». Вообще не любил мотоциклы, а когда погиб Гена… Взял с меня слово, что в жизни не сяду на два колеса. Я купил «ижа», только когда умерли родители. Скоро, очень скоро…

– Тот мотоцикл, пес-призрак, каким мы его знаем, появился тем же летом, – продолжил Кузьмин. – Кстати, ему так и не дали клички, его с самого начала звали в городе просто «мотоцикл». Иногда он исчезал на пару-тройку лет, но обязательно возвращался. Постепенно вокруг него сложилась некая субкультура – все эти гайки и свечи.

– Ну скажи, скажи! – попросил главред.

– Хочешь, чтобы я тоже разревелся?