Дэвид Нездешний - Бегство

Она продиралась сквозь густые заросли можжевельника и терновника, не говоря о репейных колючках, назойливо пристававших к скудной одежде. Глухие зловещие дебри ночного леса не самое приятное место для прогулок, но её не спрашивали, насколько ей мил легендарный Полуденный Лес, славящийся небывалой красотой пейзажа, захватывающими тайнами и… жуткими ночными кошмарами!

Даже в тёмное время суток Лес был полон жизни, Лес танцевал и пел, перекликаясь голосами филинов, хлопаньем крыльев ночных мотыльков и тонким попискиванием мелкого зверья. Но в ночной темноте скрывались не только милые и почти безобидные зверушки… Помимо них сухую прошлогоднюю листву бороздили изгнившие ноги вырванных зловещей силой из могил мертвецов, преследующих странницу. Она чуяла их запах, зловещий смрад разлагающейся плоти, так и не сумевшей обрести покой в Долине Скорби. Чувствовала их дикую злобу, ставшую почти материальной и опутывающую её хрупкое тельце со всех сторон. Она металась от одного дерева к другому, тщась найти укрытие в его спасительных ветвях, но Лес как будто не хотел дать девице приюта. Словно объединившись со зловещими мертвецами Бледное Око Митры ярко освещало её белоснежное, совсем не загорелое лицо. Как будто управляемые чьей-то чёрной волей, деревья расступались перед ожившими покойниками, всегда находя для них прямую тропинку к нагло вторгшейся в их владения чужеземке. И ей не оставалось ничего иного, кроме бегства… Бежать… Бежать, изводя на нет дыхание… Бежать из последних сил…

Не остановиться, не перевести дух. Оголтелая нежить находила её всюду. Только успевала она прислониться к стволу очередного раскидистого вяза, как тут же из темноты появлялась смердящая зловещая фигура охотника… Они ЗНАЛИ, где прячется нарушительница векового покоя древнего Леса. Чувствовали её запах, запах живой плоти, крови, яростно бегущей по жилам, слышали стук бешено бьющегося сердца…

Недаром сиды говорили, что ещё никто не уходил живым из владений Разгона без дозволения хозяина. Никому ещё не удавалось провести жуткого некроманта, чёрной волшбой сплотившего вокруг себя орды всякой нежити. И теперь он играл с ней, как охотник с дичью. Пугал её самыми слабыми из своего мёртвого воинства, смеясь и потешаясь над тем, что великая воительница, непревзойдённый мастер айд-эго, лучшая ученица сидов не может справиться ни с одним из них.

Наверное, она и не была лучшей. Ведь несмотря на то, что ни один послушник, да вряд ли и учитель Академии Высокого Мастерства, за исключением, разве что самого Патриарха, не мог одолеть её в честной схватке, всё же им были ведомы способы борьбы с этой напастью. А голубоглазой красавице не оставалось иных путей кроме бегства. Бежать, и слышать вязкое хлюпанье разлагающихся ног за спиной. Бежать и надеяться на чудо, да на свои усталые, измученные долгой дорогой ноги, не знавшие покоя уже несколько дней кряду. На то, что с помощью Высших они вынесут её из этого кошмара, ставшего её зловещей реальностью несколько дней назад.

…Очередная зловонная харя высунулась из темноты прямо напротив беглянки. С громким воинственным кличем «Хо!» она прыгнула ввысь, выбрасывая стройную, но сильную ножку вперёд, в полураспавшуюся челюсть назойливого мертвеца, и, расчистив дорогу, устремилась дальше, вглубь леса. Туда, где, как ей казалось, должны были заканчиваться владенья Разгона. Она знала, что уже через пару мгновений опрокинутый ею покойник вновь резво вскочит на ноги и устремится в погоню. Но пока он не страшен. Эти мертвяки слишком медлительны и неповоротливы, чтобы догнать её. Пока Разгон не выпустил настоящих гончих. И голубоглазая ученица сидов, когда-то не знавшая иных бед, кроме дворцовых сплетен, ныне всей душой молилась Высшим, дабы он не додумался сделать этого раньше, чем она достигнет заветного рубежа Лесничества. Там её ждали волки и ведьмы, ядовитые змеи и свирепые беры, но всё это было злом привычным и, главное, поддающимся обычной силе. В сравнении с полумёртвыми тварями они казались детской забавой, которая ничуть не пугала юную красавицу, когда-то давно сбежавшую на свой страх и риск из тёпла и уюта родного дома…

В руке утомившаяся беглянка сжимала посох. Чёрная, гладкая рукоять железного дерева, изрезанная причудливыми рунами, напоминающими картины ужасных пыток и кровавых обрядов в подземных копях какого-нибудь обезумевшего от собственной злобы изувера, увенчанная чёрным, чернее самой темноты набалдашником, вырезанным, казалось бы, из чёрного хрусталя. Но ученица сидов отлично знала, что за камень венчал этот кровью и потом добытый посох… Посох некроманта!