Ян Альгин - Любой ценой

Везарий сильно сомневался, что аббату и в самом деле пришлось вспоминать текст Слова, а не выдумывать это изречение на ходу. Его ещё в детстве заставляли заучивать Священное Слово наизусть, но такого призыва он не помнил. Хотя, возможно у Святой Церкви есть свой, особый текст. Это бы объясняло многое.

– Его преподобие – наш человек, – вставил сэр Молинар, – ух как мы с ним в своё время…

– Читали «Жития и изречения святых», сын мой, – аббат тонко улыбнулся. – Я помогал доброму рыцарю воспринимать пример жизни великих людей с тем, чтобы он пришёл к свету и навсегда освободился от своих душепагубных пристрастий и желаний и, чрез то, стал ещё добрее и рыцарственнее. И ещё помогу, если будет на то воля Создателя.

Они продолжили путешествие, и долгая дорога позволила в полной мере оценить общество Мериге: священник на пару с сэром Дэмоном успешно развлекали Везария своей болтовнёй в дороге, ему же оставалось только наслаждаться приятным весенним ветерком и возможностью спокойно разглядывать окрестные леса. По сторонам проплывали могучие дубы, густо увешанные мелкими жёлтыми цветками, тонкие полосатые берёзы, высокие стройные ясени с резными листочками, буки, тихо шумящие ветвями на ветру, маленькие стройные грабы, по сравнению с остальными казавшиеся карликами, и многие другие деревья, впрочем, ничего особенно экзотического, невиданного в столичных землях здесь не росло.

Так они проехали около восьми миль на юг по мощёной галькой узкой дороге, прихотливо вившейся меж холмов. Она проходила совсем недалеко от берега моря, иногда его даже становилось видно далеко справа и внизу. Бело-синие волны мерно накатывали на прибрежный песок, и в ушах начинал звучать шум прибоя и крики чаек, хотя их-то отсюда точно слышно быть не могло. Берег густо усыпали маленькие рыбацкие деревушки и водяные мельницы: прилегающее к Арвьето с юга побережье было защищено мощью Дома Ферье, так что люди здесь селились охотно, но дорога в этот час оставалась удивительно пустынной – за все восемь миль им встретилась лишь одна подвода с рыбой, ведомая грустной гнедой крестьянской лошадкой, на которой восседал краснолицый мужичок, надевший для поездки в город, судя по всему, свою самую нарядную одежду – белую рубаху, расшитую красной нитью. Мужичок съехал с дороги и низко склонился перед ними, терпеливо дожидаясь, пока весь их немаленький отряд проедет мимо, перед тем хорошенько обдав его дорожной пылью из-под копыт, превратив таким образом нарядную белую рубаху в повседневную серую.

Достигнув развилки, они свернули к востоку на ухабистую дорогу, совершенно не выдерживавшую сравнения со старой, уходившей дальше на юг – она состояла из двух тропок посреди толстого слоя застывшей грязи, видно было, что сюда людям ездить без надобности.

– Дальше на юг ехать небезопасно, – пояснил Молинар. – Оссенские нобли как началась война совсем распоясались, многие из них стали разбойничать на дорогах. Лорд Ферье выставил людей, но на защиту всех южных владений их не хватает, и он предпочитает защищать только земли на север от Арвьето и самые ближние деревеньки на юг, препоручив остальные в руки Создателя. Наёмники нынче слишком дороги. А уж чем занимается лорд-пэр Орве можно только гадать, так что теперь от Оссена и дальше на юг на всём побережье рай для проходимцев и разбойников всех мастей: у тракта в своих замках сидят бароны-разбойники, и только и высматривают – не едет ли кто, а ездят сейчас редко, так что они радуются каждому и выходят поприветствовать со всей теплотой и дружиной. Мы, конечно, разобьём любого, но хотелось бы привести к королю весь отряд, а не его часть, – Везарий кивнул.

– Вообще-то нам повезло, – заметил аббат, – один хороший дождь – и мы бы сейчас купались в грязи, а так пока ничего, проехать можно. Создатель не оставил нас своей заботой.

Везарий понадеялся, что Создатель – вернее сказать, удача, проявит хорошие манеры и не оставит их на середине пути, а тучи, активно собирающиеся на юге, не приплывут прямиком сюда. Но та, как всегда, проявила свой непостоянный нрав: утром на вторые сутки пошёл дождь. Поначалу казалось, что он скоро кончится, и лагерь разбивать не стали, но время шло и шло, а он и не думал стихать, а потом и вовсе превратился в бурный ливень. Небо затянулось тучами настолько, что сумерки наступили посреди дня, ясно давая понять, что на скорое завершение непогоды и надеяться нечего. За следующие несколько часов на их головы вылилась целая река, а дорога и лес вокруг не замедлили превратиться в тёмно-бурую грязевую жижу, непролазную и мерзкую. Поздним вечером ливень повторился, и на следующий день ещё дважды, казалось, само небо вознамерилось помешать им добраться. Они продолжали упорно двигаться вперёд, но делали это с черепашьей скоростью: лошади вязли в жиже по самые пясти, а людям пришлось идти пешком, сырыми и грязными, не имея возможности даже развести костёр чтобы обсохнуть. За следующие несколько суток бледный солнечный диск выныривал из-за тёмных туч всего несколько раз, украдкою глядя на них и быстро вновь скрываясь с глаз, словно боясь что его поймают.