Робин Хобб - Книга Мечей (сборник)

– Позволь высказать догадку, – сказал я. – Твой отец умер, и твой старший брат получил дом и землю. Твоя доля – пять золотых. Ты принял это как должное, но обижен. Ты думаешь: закажу лучший в мире меч, и пойду на войну, и заработаю состояние, как Роберт Лис или Боэмунд. Что-то в этом роде…

Еле заметный кивок.

– Что-то в этом роде.

– Отлично, – сказал я. – Некоторые легко расстаются с деньгами. Если проживешь достаточно долго, чтобы в тебя вколотили толику здравого смысла, получишь больше, чем четыре золотых за меч, и тогда сможешь купить себе отличную ферму.

Он улыбнулся:

– Значит, все в порядке.

Мне нравятся люди, не замечающие, что я им грублю.

– Мне можно смотреть? – спросил он.

Такой вопрос может стать источником крупных неприятностей – в зависимости от обстоятельств. По примеру мужчины и женщины, о которых вы сейчас подумали, я обычно отвечаю «Нет».

– Если хочешь, – сказал я. – Почему бы и нет? Ты можешь стать свидетелем.

Он нахмурился:

– Странный выбор слова.

– Как пророк в Писании, – сказал я. – Когда Он превращает воду в вино, или воскрешает мертвых, или произносит заповеди, сидя в горящем кусте, кто-то ведь должен это видеть, иначе какой смысл?

(Потом я припомнил эти свои слова.)

Он кивнул:

– Чудо.

– Что-то вроде. Но чудо – это то, чего не ждешь.

И снова о войнах. Мы говорили о «войнах» так, будто это место: выезжай из Перимадеи по северной дороге, на перекрестке повернешь налево, потом направо и мимо старой разрушенной мельницы – пропустить невозможно. Самое меньшее – страна со своим языком, обычаями, особой национальной одеждой и местными блюдами. Но теоретически каждая война столь же не похожа на прочие, как уникален каждый человек; у каждой войны есть родители, которые ее воспитали, но, вырастая, она идет своей дорогой сообразно своей природе и порождает собственное потомство. Но мы говорим о народе в целом: об элианах, мезентинцах, розенхольтах – как будто миллион отдельных индивидов можно свести воедино, как я скручиваю и бью молотом пучок прутьев, превращая его в одно целое. Когда стоишь среди них, все они разные. Но отступи на триста ярдов и увидишь один объект, например, наступающую армию. Мы называем этот объект «врагом»; это дракон, которого надо убить, чтобы победить и стать героями. Но, дойдя до нас, объект распадается на множество индивидов, и мы встречаемся, человек с человеком, который размахивает копьем, чтобы причинить нам вред, сам в совершеннейшем ужасе от происходящего, точь-в-точь как мы.

Мы говорим «войны», но открою секрет. Война лишь одна. Она никогда не кончается. Она течет, как разогретый добела металл под моим молотом, и сливается с предыдущей войной и со следующей, образуя одну непрерывную ленту. Мой отец не раз ходил на войну, я не раз ходил на войну, мой сын будет не раз ходить на войну, а после его сын, и это будет то же самое место. Это как отправиться в Бок-Бохек. Мой отец ходил туда до того, как разрушили Белый Храм, когда Форгейт еще был зелеными полями. Я ходил туда, когда Форгейт стал рыночной площадью. Когда туда пойдет мой сын, Форгейт уже застроят домами, но место все равно останется Бок-Бохеком, а война останется войной. То же место, тот же язык, те же обычаи, слегка измененные преобладающими модами на доблести и злосчастье; но все повторяется вновь и вновь. На моей войне рукояти были изогнутыми, а навершия – круглыми или каплевидными. Сегодня рукоять – обычный прямой крест, а навершие как флакон для духов, что сто лет назад казалось бы нелепостью. Во всем есть своя мода. Прилив приходит и уходит, но море – всегда море.

Моя война была в Ультрамаре; это не название места, просто по-элиански «ультрамар» означает «за морем». Ультрамар, где мы сражались, не был ни землей, ни географической областью. Это была идея – царство Божие на земле. Ее не найти на карте, сейчас-то уж точно; мы заблудились, и все знакомые места теперь называются иначе, на каком-то другом языке, который мы не потрудились изучить. Мы, конечно, были там не ради идеи, хотя, вероятно, для своего времени она была хороша. Мы отправлялись туда, чтобы награбить сокровищ и вернуться домой принцами.

Есть места, которые не обозначены на картах, но все знают, как их найти. Просто следуй за другими, и окажешься на месте.

– Пока смотреть особенно не на что, – сказал я ему. – Можешь ненадолго куда-нибудь пойти.

– Ничего. – Он сел на запасную наковальню и стал грызть мое яблоко, которым я его не угощал. – Что вы собираетесь делать со всем этим хламом? Я думал, вы начнете ковать меч.