Людмила Минич: Дети Хедина (антология)

– Идем, Игорек. Девчонки! Света, Таня, очередь подержите? Арнольдычу мы зачем-то понадобились…

– Еще б не понадобились, вы ему экзамены лучше всех сдали, – буркнула блондинистая Татьяна, холодно глядя на Машкину верхнюю пуговицу. Маша подобралась, готовая ответить колкостью.

– Не завидуй, Танюха, все равно ты самая красивая девушка на курсе! – разрядил обстановку Игорь.

Машка едва слышно фыркнула и зашагала по коридору. Игорек насмешливо козырнул зарумянившейся Таньке и в два широких шага догнал подругу.

– Маш, ну не обращай внимания, – заговорил он. – Ты лучшая. Все же знают, хотя кое-кому это и поперек горла.

– Я не лучшая и в лучшие не набиваюсь, – отозвалась Машка, – я просто учить умею.

– Вот я и говорю – лучшая, – улыбнулся Игорь. – Не переживай так. Ничего плохого Отец не скажет. Может, он нам что-то получше выбрал. Тебе – как надежде магической науки, а мне – как твоему главному прихвостню и прихлебателю.

Машка напряженно улыбнулась. Отчего-то к Отцу она всегда шла с неохотой, хотя – Игорь знал – боготворила его, как и остальные на курсе. Но в том была вся Машка – не умевшая, как все…

В просторных, светлых коридорах собирались группками студенты. Машкины каблуки четко выбивали часовой звук из до блеска натертого паркета. С портретов на стенах смотрели солидные академики и доктора наук. Игорь представил себя на одном из этих портретов. Нет, не получается. Мог представить себя студентом, солдатом, даже штатным магом в каком-нибудь небольшом городке, лучше на Севере. Северная надбавка при их образовании – серьезные деньги. Матери бы отсылал с братишками и сестрами, по аттестату. А на портрете в альма-матер лучше смотрелась бы Рыжая. Хотя зря ее прозвали Рыжей. Волосы у Машки были скорее цвета червонного трофейного золота. Был у Игоря раньше брегет, он у мертвого немецкого офицера взял. Девчонке одной подарил, когда с войны вернулся. Девчонка уже замужем та, а брегет Игорь помнил. Золотой, настоящий, с зеленым камнем.

Сейчас пожалел, что Машке не подарил. У нее на фронте волосы коротко острижены были и выгорели до рыжеватого, вот и не заметил, что цвет тот же. Только глаза у Машки не зеленые, а серые. Когда смотрит строго, кажется, что на грудь мраморную плиту положили. Этого Машкиного взгляда многие боялись.

Стайки студентов сновали туда и сюда, окунались в солнечные лучи, бившие сквозь высокие арочные окна, словно купались в них; золотились кудри девушек. Выпуск. Распределение. Молодые специалисты получают дипломы, нагрудные знаки и направления на работу – как писали в газетах, «во все концы нашей необъятной Родины». Строго, но по-родительски смотрел на веселую молодую кутерьму бронзовый Сталин. Игорь бросил быстрый взгляд на фигуру вождя. Машка глаз не подняла, задумалась, еще ниже опустила голову и прибавила шагу.

На календаре была пятница, двадцать второе июня тысяча девятьсот пятьдесят первого года.

Старинное здание в центре Москвы знавало всякие времена. Было оно построено как юнкерское училище, по последнему слову тогдашней техники, с огромными классами и амфитеатрами аудиторий, гимнастическими залами и неоглядным плацем. После революции юнкеров, конечно, не стало; а вот иные преподаватели так и остались. Да и чего было б не остаться? Если дело свое знаешь, кто ж тебя тронет?..

Девушка в небесно-синем платье и парень в офицерской форме, с начищенными сапогами, торопливо шли по коридору. Игорь то и дело кивал кому-то из знакомых. Мраморная лестница с гипсовыми бюстами античных ученых и магов в нишах. Высокие белые ступени с едва различимыми розоватыми и серыми прожилками.

А если сбежать по этим, любому дворцу на зависть, ступеням до самого низа, распахнуть тяжеленные двери с бронзовыми ручками и завитками, чуть отойти и повернуться – то откроется скромная черная табличка, на первый взгляд обычная учрежденческая, как тьма-тьмущая от Калининграда до Петропавловска-Камчатского и от Нарьян-Мара до Кушки. Однако, если прочесть красовавшиеся на табличке золотые буквы…

«Министерство высшего и среднего специального образования СССР. Московский ордена Трудового Красного Знамени институт гражданской и оборонной магии».

Они миновали парадную лестницу и теперь бежали через бывший плац. В двадцать первом году, едва кончилась Гражданская, здесь посадили парк – первые студенты и первые профессора, кого удалось собрать по всей матушке-России. Потом, правда, многие вернулись из эмиграции, и ученики, и преподаватели. Прошлое тут поминать было не принято. За тридцать лет деревья разрослись, поднялись высоко, роскошные кроны сплелись над дорожками – тут, конечно, постарался факультет растениеводства. На головы Маши и Игоря упала зеленая тень, защебетали птицы – если глаза закрыть, то кажется, словно ты в самом настоящем лесу. Кабинет декана располагался в заднем корпусе, рядом с ректорским. Здесь народу почти не было – оно и понятно, преподаватели все сейчас на распределении.