Владислав Русанов - Братья крови

– Пан Анджей! – возопил мой кровный слуга, поднимая глаза и руки к украшенному лепниной потолку. – Да разве так можно?! Я же весь извелся!

– Успокойся, – терпеть не могу, когда обо мне слишком сильно заботятся. – Ничего страшного. Одно из приключений, о которых я уже начал тосковать в последние годы, тихие и чересчур спокойные.

– Не вижу ничего увлекательного, пан Анджей, в смертельно опасных приключениях. Лично я так очень рад, что в нашей жизни воцарились тихие и спокойные дни… – покачал головой Збышек, и в этот миг его взгляд упал на мой изорванный рукав.

Глаза слуги выпучились, челюсть отвисла, седые волосы, расчесанные на идеальный пробор, кажется, начали подниматься дыбом. Вот умора! Мы с ним не разлей вода уже скоро триста лет. Он очень мне нужен – идеальный слуга, точный, пунктуальный, старательный, умный, при необходимости решительный и отважный. Во время вынужденного сна в рассветные и закатные часы я могу полностью на него положиться. И полагался все эти годы. А я нужен ему – моя кровь продлевает ему жизнь. Наши слуги стареют медленнее других людей, обладают большей силой и выносливостью, а это дорогого стоит.

– Что это было, пан Анджей? – оторопело произнес он.

– Думаю, нам вместе предстоит это выяснить, – я сбросил пальто у входной двери. Надо будет не забыть… Впрочем, Збышек и сам прекрасно знает, что нужно купить новое.

Присев на оттоманку, я с наслаждением вытянул ноги, уложив их на заботливо подставленную слугой банкетку, распустил узел галстука и, глубоко вздохнув, рассказал Збышеку все как есть, от начала до конца. Он слушал, качая головой.

– Не могу понять, – вздохнул я, заканчивая историю, – охотился «горбатый волк» на меня или на человека? Зачем майор госбезопасности следил за мной? Что здесь случайность и совпадение, а что имеет смысл и значение?

– А я никак не могу понять – с чем вы столкнулись, пан Анджей? Неужели оборотень?

– Ты когда-нибудь слышал об оборотне, умеющем колдовать? Об оборотне, который получил в упор полный магазин серебряных пуль и даже не почувствовал их? В конце концов, об оборотне, открыто напавшем на одного из кровных братьев?

– Оборотни служат кровным братьям, – рассудительно произнес Збышек.

– Вот именно!

– А кровные братья не всегда дружны между собой.

– Ты хочешь сказать?..

Мой слуга кивнул.

– Но неужели ты думаешь, что кто-то из подданных князя Прозоровского злоумышляет против меня? Или сам Князь? Что я им сделал?

– А разве в наше время нужно что-то сделать, чтобы вызвать враждебность? У Прозоровского с Амвросием [8]не самые безоблачные отношения. И вам, пан Анджей, это известно не хуже моего.

Я подумал и согласился. Хотя кровные братья мало откликаются на веяния человеческой политики, полностью уклониться от нее они не могут. Волны, словно круги на воде, расходятся от катаклизмов, время от времени охватывающих нестабильное человеческое общество, и достигают нас. Рушатся ли державы, такие как Российская империя или Советский Союз, меняется ли государственное устройство или экономический курс, происходит ли перераспределение рынков сырья или рынков сбыта у крупнейших товаропроизводителей, рано или поздно наше тесное и архаичное сообщество вынуждено перестраиваться и вливаться в новые правила игры, в новую реальность. Конечно, мы можем делать вид, что не замечаем перемены, охватывающие мир, мы можем по-прежнему считать князей Киева, Львова и Таллина членами Высшего Совета вампиров России, но, когда Григорий Скуратов-Бельский [9]летит в Москву с паспортом гражданина Евросоюза, ему приходится оформлять визу, а, завидев мою синекожую книжицу с золотым «тризубом», московский полицейский презрительно цедит – «хохол». Мы, в отличие от людей, гораздо дольше можем сохранять уважительное отношение друг к другу, но, когда у Андрея Каминьского [10]в ближайшем окружении мелькает подонок, вовсю нарушавший закон Великой Тайны во время Второй мировой войны, немало поспособствовавший расколу берлинского гнезда, один из единомышленников Вольфрама Сиверса [11], мне становится не по себе. А собравшись по вечерам, как в старые добрые времена «серебряного века», львовские вампиры любят рассуждать о притеснениях, которые они претерпели за годы иноземного владычества, – хотя мне, честно говоря, невдомек, кто же им больше насолил: Польша, Австро-Венгрия, Германия или Россия? Так что, если поразмыслить, то не следует удивляться подозрению к нам, приезжим из «ближнего зарубежья», со стороны коренных вампиров Москвы.