Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – король

– Ричардвиль!

После секундного замешательства другой голос заорал еще громче:

– Ричардбург!

Его поддержали выкрики:

– Ричардберг!

– Ричардфорт!

– Форт Ричарда?

– Ричардстоун!

– Ричардшир!

Я выслушивал с улыбкой радостного удивления, как же, ну разве я мог подумать, что предложат назвать моим именем, я же настолько скромный, что даже подумать не мог, а выкрикивающих названия городу готовил просто так, ради веселого оживления на таких скучных дебатах…

Когда названия пошли уже совсем дикие, я вскинул руки, и когда шум начал стихать, прокричал:

– Я ничего не решаю, здесь правит только ваша воля! И, думаю, комиссия выберет из всех предложенных вами вариантов самый подходящий для такого великого города… и завтра утром все узнаем это имя!

Когда я повернул коня, считая, что сказал достаточно, Альбрехт спросил деловито:

– А на каком имени комиссия остановится?

Я отмахнулся.

– Ричардвиль, думаю, подойдет. Скромно и со вкусом, все в моем стиле.

Он поклонился.

– Будет сделано, ваше высочество.

Для подготовки и участия в торжествах коронации отряды скарляндских вожаков прибывали даже чаще, чем вартгенцы. Меганвэйл объяснил, что в Варт Генце лорд с десятью тысячами людей считается средним хозяином, а в Скарляднии, где все еще племена не стали народом, любой вождь племени в сто человек считается равным тем, у кого под рукой хоть сто тысяч.

– Не расстраивайтесь, – сказал я, – не расстраивайтесь, герцог…

– Да я не расстраиваюсь, – ответил он мрачно, – обидно просто. Неравные условия.

– Великий Совет, – сказал я наставительно, – как и вообще все великие собрания, собирается вовсе не для того, чтобы выработать какую-то общую точку зрения или прийти к некому решению.

– Ваше высочество?

Я объяснил:

– Это было бы абсурдом! Мы, к счастью, не какие-нибудь демократы, а вполне ответственные люди. Все решаем заранее, а на съездах лишь утверждаем и легализуем для всенародного пользования. И, конечно, объявляем это законом.

Он вздохнул, взглянул на меня исподлобья.

– Начинаю привыкать, ваше высочество.

– Наступает новый мир, – заверил я. – Благополучный, мирный, сытый!.. Хотя, конечно, придется пролить еще не одно море крови… пожалуй, даже пару океанов, а потом все устаканится.

Он посмотрел почти с испугом.

– Значит, Царство Небесное к концу лета выстроить не успеем?

Я подумал, покачал головой.

– Увы…

– А к следующему?

– Думаю, – ответил я сокрушенно, – даже к концу следующего не сумеем выстроить все до конца. Потом еще нужна, как вы знаете, внутренняя и внешняя отделка, а на это уходит времени и сил почти столько, сколько на само здание вчерне.

Он криво усмехнулся.

– Что ж, тогда постараемся построить Улагорнию раньше, чем Царство Небесное! И успеть пожить в новом королевстве. Вдруг так понравится, что и уходить ни в какие райские кущи не восхочется?

Непобедимая и Победоносная, Познавшая Радость Побед, продолжает прибывать отдельными отрядами, но больше по родам войск, занимает отведенные ей места.

Как-то получилось, что из приехавших делегатов, будь это из Скарляндии или Варт Генца, ни один не сумеет выехать свободно, если вдруг накуролесит и чего-то там натворит.

Разумеется, я стянул войска не для того, чтобы пугать, народ с той и другой стороны предельно гордый, независимый, скорее умрет, чем покорится, просто хочу, чтобы делегаты все время видели выучку, вооружение и вообще готовность моей армии смести все преграды.

Меганвэйл пробормотал:

– Они наконец-то уяснили, что отбыл из этих земель один человек… а вернулся уже другой. Этот другой – победитель Мунтвига и полководец, завоевавший ряд королевств.

– Не завоевавший, – возразил я. – Всего лишь прошел через их земли. Спросив согласие!

– Которое ничего не меняло, – напомнил он. – Неважно, все уже понимают, с вами разговаривать нужно иначе. И, самое главное, вы тоже будете разговаривать иначе.

– Это верно, – ответил я со вздохом. – Буду говорить так, как от меня ждут и требуют. Политики зависят от мнения народа и полностью подчиняются их власти. Можно будет сказать, меня вынудили объединить эти две части земли, а также принять корону!.. Я, конечно, скромно и упорно отказывался, но был вынужден уступить ясно выраженной воле народа.

Он посмотрел на меня со странным выражением.

– Никогда не мог понять, ваше высочество, когда именно вы шутите.

– Думаете, – спросил я, – сам понимаю?.. Жизнь такая, шутит над нами и с нами. В самом деле не знаешь: рыдать или смеяться?.. Потому и.