Олег Фомин - Льдом и мечом

Все чаще, чтобы успокоиться, подходит к прутьям: какой-никакой, а все же пейзаж. Если не обращать внимания на вопли и пылающих на столбах грешников, то даже красиво. Простор, бесконечная лестница сияет зеркалами улиц и лавовыми реками, небо грохочет бордовыми тучами, молнии сплетаются в сложные узоры, ломкие кружева.

Ветер по-прежнему метет пухлые комья ржавчины, ее с каждым днем больше, это радует. Хоть что-то позволяет мерить время. Так сколько все-таки в плену, год или месяц?.. «Ищи середину», — говорил Витор. Месяцев пять. А если провождение времени мучительно, то время растягивается, значит, на самом деле месяца два-три.

Под вереницы проходящих мимо демонов и грешников вновь перебирает воспоминания. С ужасом понимает, что некоторые забываются. Парочку каким-то чудом вспоминает, но… о боги, да что же это… вся лента прошлого в дырах. Камалия… помнит, как спас в башне, как сражались с демонами на равнине, в крепости, в подземельях, как лечил ее раны, нес на руках… Но что между? И в каком порядке? Такой хаос всюду: с Витором, Милитой, Наядой…

— Время сыграло с богами злую шутку, — рассказывает Леарит в третий (или пятый?) раз. — Тысячи лет сытой праздности ослабили, покой и утехи стали дороже людей. С демонами хуже. Опьянели от вседозволенности и скуки, начали убивать друг друга, новые поколения не знают, для чего вообще демоны появились, жаждут разврата и разрушений еще больше. А Зарах хочет смерти всех людей. Из первых демонов жив лишь Ямор, царь и самый могущественный демон, и лучше бы таким и оставался. Говоря честно, я спустилась в преисподнюю не только ради убийства сильнейших демонов, но и чтобы защитить Ямора. Приближенные завидуют царю, мечтают занять его место, а этого допускать нельзя. Ямор — единственный из демонов, кто помнит и понимает, ради чего все затевалось, зачем создавались люди. Новый царь спустит на ваш мир всю преисподнюю, а боги не сделают ничего. Боги страшатся демонов, изнежились в облаках, готовы на все — лишь бы нежиться дальше, а их не трогали, плевать на людей. Но за Ямора можно быть спокойной. Судя по тому, кого я видела, Ямор уступит трон очень не скоро. Сильнейший. И среди демонов, и среди богов, силу которых сводит на нет трусость.

Эгорд уже давно без противоядия, удалось-таки привыкнуть, сперва пачкал прутья блевотиной, а теперь дело не заходит дальше легкой тошноты и головокружения.

Небо прочерчивают дымно-оранжевые полосы: очередной метеоритный ветер. Иногда льют кислотные дожди, капли словно жидкий горох, после такой стихии по изуродованным улицам обычно бредут толпы связанных цепями грешников в сопровождении высоких демонов. Те важно идут в обнимку с котлами, выливают лаву в ладони рабов, люди кричат, воют, грызут губы, но плавящиеся конечности подносят к ямкам, что оставил дождь, заполняют их смешанной с кровью лавой. Тающие руки быстро растут, все повторяется снова и снова. Другие грешники разглаживают улицу какими-то орудиями, смесь щетки и малярного валика, рукоятки в длинных шипах, сжимающие этот кошмар руки превращены в дырявые куски мяса, грешники плачут, истекают багровыми ручейками, но усердно трут, улица постепенно обретает прежний вид — гладкий, отражающий усталые глаза Эгорда.

Когда гроза гремит особенно рьяно, а молнии царапают крыши, мимо плывут тихие безучастные шеренги охотников за душами. Черные плащи, украшенные резьбой косы, тусклые сероватые черепа… иногда ветер распахивает плащ какого-нибудь охотника, Эгорд успевает заметить столь же сумрачные ребра. Бродят в одиночку, парами, бывает нескончаемая процессия. Чаще ходят в грозу. Так странно: неспешные тихони и громыхающая ревущая непогода, словно чаши весов — одинаково тяжелые. Безмолвное холодное спокойствие охотников пугает не хуже грома и молний, особенно когда пустота глазниц медленно поворачивается на воина-мага…

Демоны навещают пленников неустанно, не пропускают ни дня.

Но в этот раз не бьют.

Мирно рассаживаются вокруг Эгорда. Красное полукольцо мышц, посвистывающих хвостов, огненных глаз испускает жар.

Эгорд сидит рядом с отстраненной Леарит, держит за руку.

— Что, Ледяной Рог, все маешься? — клацают склизкие челюсти.

— Ну ты даешь, парень! — трещит глотка другого.

— С виду и не сказать, что под этой никчемной кожей скрыт самый задиристый демон нашей ступени.

— Ледяной Рог, хватит тут сидеть, пошли с нами!

— Это уже не смешно…

— Во-во, мы за тебя это самое… переживаем! Дожили, ха!