Юрий Манов - Эльфы средней полосы

Королева сидит очень близко ко мне, благосклонно позволяет моей правой руке поглаживать ее талию и то, что пониже талии, порой выразительно поглядывает мне в глаза. От дорогих напитков ее лицо зарумянилось, глазки чуть окосели, но все равно хороша, чертовка! Нежные пальчики ее гладят мне запястье. Мог ли я мечтать об этих пальчиках еще год назад? Ну да, как свинопас из сказки про горшочек и принцессу. Что ж, и свинопасы порой достигают высот немалых. Думаю, нам пора осмотреть ленинский шалашик. На ушко предлагаю Дине освежиться в озерце. Предложение принято. Других желающих присоединиться к купанию останавливаю жестом – их величества желают уединиться.

Что ж, Дина оказалась девушкой современной, к предложению осмотреть ленинский шалашик изнутри отнеслась благосклонно, правда, в соитии показалась несколько холодноватой, хотя, возможно, это последствие купания. И еще поинтересовалась на обратном пути, много ли юных дев приглашал я осматривать этот шалашик? Что?! Претензии?! Первая ссора влюбленных голубков?

Братец позвонил, когда народ начал играть в бутылочку на раздевание. Едва услышав его голос, я понял: что-то случилось. Осторожно освободился от объятий королевы курса и отошел в сторонку. Братец всхлипнул и сказал, что лежит в больнице.

Когда я сказал про братца и больницу, все вскочили на ноги, всем своим видом показывая, что готовы хоть сейчас мчаться и спасать моего единственного родственника. Если нужно – сдать кровь для переливания, а также кожу, костный мозг для пересадки, если понадобится – органы. Я предложил компании догуливать и поцеловал на прощание Дину. С собой ее решил не брать – не тот случай.

Гайцов мне по дороге, к счастью, не встретилось, через сорок минут я был на месте.

Интересно, почему наша медицина до сих пор считается бесплатной? Даже в «травме» с меня сразу стали вымогать. Хотя сам виноват – подъезжать к больнице «Скорой помощи» на такой тачке… Не надо дразнить гусей. Одарив купюрами различного достоинства всех встреченных на пути – от дежурного врача до поломойки, – я наконец оказался в палате братца. Ну и рожа у тебя, Шарапов… Морда разбита, под глазом здоровенный фонарь, ноздри распухшего носа заткнуты ватными тампонами. Слава богу, кости целы, а я-то боялся, что разбился мой непутевый братец на «Харлее». Ведь не хотел покупать, да братец упросил. Разве откажешь? Родная ведь кровь. И поведал мне братец, что нет у него больше «Харлея», Муня отнял.

Про Муню надо сказать особо. Он появился в нашей школе в восьмом классе. Где-то в захолустном райцентре сгорел детдом, вот детдомовцев и перевели в городской интернат и расписали по школам. Двое попали в наш: Лена Синичкина – маленькая забитая сиротка – и Коля Мунин. Едва он вошел в класс, все заржали, ибо такую морду вряд ли где еще увидишь. Это потом боксер и депутат Валуев появился на телеэкранах, а до тех пор мы и не знали, с кем Муню сравнить. Но ржали мы недолго, уж слишком сурово новый одноклассник на нас глянул из-под надбровных дуг, да и росточком он удался – на голову меня выше. Только Сашка Захаров дольше всех закатывался и даже обозвал его питекантропом. Именно Сашку Муня и отлупил на первой же перемене. Отлупил он потом многих, в том числе и меня, но одноклассники ему быстро надоели, какой интерес связываться с мелочью, и Коля принялся лупить выпускные классы.

Ну да, его вызывали к директору, он вечно состоял на учете в детской комнате милиции, его даже выгоняли из школы, правда, сразу принимали обратно, потому что сирот обижать нельзя, завели несколько дел и хотели посадить в колонию для несовершеннолетних. Муне все было нипочем. На переменах он курил в туалете, а после уроков с такой же шпаной тусовался у гастронома и сшибал у прохожих мелочь «на бормотушку». Естественно, уроков Муня никогда не учил, да и к доске его не вызывали. Потому что и говорил он по-уродски, то гундосит в нос – ничего не разберешь, то рычит.

Несмотря на это Колю все-таки довели до девятого класса (молодого историка, который только заикнулся на педсовете с предложением оставить Муню на второй год, училки чуть было не порвали в клочья) и определили в ПТУ. Там Муня отлупил самую борзую шпану, после чего сам ее возглавил. И мы уже обходили местный гастроном за километр, а если родители посылали за продуктами, предпочитали съездить пару остановок на автобусе в соседний продмаг, нежели встречаться с Муней.

Потом случилось то, что рано или поздно должно было случиться: Муню посадили. Через год он появился у гастронома снова, но уже в наколках. Следующий срок был побольше, и статья суровее. Но ведь государство у нас гуманное, как не пожалеть сиротку? По словам братца, теперь Муня обретался с такой же уголовной шпаной на пустыре за ремзаводом, а когда я спросил, какого хрена братца туда занесло, тот потупился и признался, что «хотел «Харлея» в деле проверить». Вот и проверил.