Крис Вудинг - Железный Шакал

Она вымученно улыбнулась и прошептала:

– Ну ладно…

– Теперь-то мы поговорим? – спросил Фрей, обращая внимание на свои интонации.

– Ты что, действительно не собираешься убивать меня?

– Нет.

– И тебя послал не Джекели Скрид?

– Никогда не слышал такого имени.

– О… – выдохнула она. – Ну я и дура…

– Точно.

– Получается… э-э… из-за маленького недоразумения один человек погиб, а другой остался калекой.

– А я, между прочим, упал с крыши ! – рявкнул Фрей.

– Да, – согласилась она. – Впрочем, ты выглядишь не так уж плохо.

– Мне больно, – заявил он. – Очень.

– Извини. – Она скосила глаза и посмотрела на саблю. – Слезь с меня. Я больше не убегу.

– Если ты осмелишься, – произнес он, – клянусь, я убью тебя, да так, что все твои родные от ужаса онемеют до конца своих дней.

– Ты немного опоздал, – ответила Ашуа. – Но я все-таки соображаю.

Фрей выпустил ее, встал и отступил на шаг. Когда он убрал клинок, девушка с усилием поднялась на ноги. Он веско ткнул пальцем в револьверы, торчавшие у него за поясом.

– Да-да. – Она проковыляла к парапету, отделявшему улицу от берега, и прислонилась к нему. Мальчик-самарланец, решив, что опасность миновала, выскочил из укрытия и принялся поспешно собирать рассыпанные фрукты и семена. Сложив их на тележку, он торопливо удалился.

– Ну ладно, – повторила Ашуа. – Что тебе от меня нужно?

Фрей вошел в таверну и с головой окунулся в смрад и шум. Помещение было набито мужчинами, в основном вардийцами, среди которых, впрочем, оказалось несколько компаний молодых самарланцев и даккадийцев. Им хватило смелости на то, чтобы явиться в заведение для чужеземцев. Воздух прямо-таки загустел от пота множества тел и дыма трубок, сигар и самокруток. Распахнутые ставни не помогали остудить помещение, поскольку ночь была совершенно безветренной. Собеседники громко кричали, чтобы их могли услышать соседи. В углах, разгоняя тени, горели газовые лампы.

Дариан глубоко, с удовольствием, вдохнул. Таверны нигде и никогда не отличались благоуханием, но для Фрея они означали счастье, хорошее настроение и отличное времяпрепровождение. Дружескую компанию. Отличное местечко. Войти в многолюдную таверну означало почти то же самое, что явиться домой.

Остальные следовали за ним. Малвери, не позволявший никому стоять между ним и грогом, протолкнулся мимо Дариана и, раздвигая посетителей, устремился к стойке. Крейк и Пинн не отставали от доктора.

– Ну и заведения вы выбираете, капитан, – недовольно пробормотала Джез.

– Я часто ошивалась здесь, когда мне исполнилось шестнадцать, – вставила Ашуа.

Фрей с любопытством взглянул на нее.

– Когда же это было? Вчера? Кстати, сколько тебе лет?

– Поменьше, чем тебе, – огрызнулась она.

– Тридцать мне уже стукнуло…

– Да ты вообще старик!

Фрей насмешливо приподнял бровь и взглянул на Джез.

– Маленькая фея, а уже такая испорченная…

– Дети… – сочувственно вздохнула Джез.

Ашуа закатила глаза.

– Вы достали со своей снисходительностью! И вообще, вы мне надоели, и у меня много дел.

– Ты ведь из Раббана, верно? Из трущоб? – спросил Дариан, протискиваясь вглубь таверны. – Где же ты узнала слово «снисходительность»?

– У меня был хороший учитель, – ответила Ашуа, и что-то в ее тоне удержало Фрея от дальнейших расспросов.

– Да это же капитан Фрей!

Дариан повернулся – ему широко улыбался седой жилистый мужчина.

– Скажешь нет? – воскликнул седой. – Я твою рожу везде узнаю. Даже побитую!

Один из соседей по столику тоже принялся таращиться на Дариана. Он прищурился, словно ювелир, изучающий подозрительный алмаз. Через пару секунд его лицо прояснилось, и он ухмыльнулся, продемонстрировав полный комплект кривых зубов.

– Ага! – воскликнул он. – Пусть мои носки сгниют, он с нами! Что с вами стряслось?

Фрей молчал, чтобы наилучшим образом воспользоваться изумлением незнакомцев.

– Мы с вами где-то встречались? – невинно осведомился он, игнорируя вопрос.

– Не-а! Я видал ваш портрет! – закудахтал первый. – Герой Саккана, во как вас называют! Парень, который напал на манов, чтобы спасти… – Он внезапно осекся. – Погодьте-ка! Вы ж небось сюда поэтому?.. Да?

Фрей изобразил наилучшую улыбку в стиле «рад-бы-сказать-да-не-могу».

– Господа… – произнес он, поднес ладонь ко лбу в знак прощания и отступил от столика.