Крис Вудинг - Железный Шакал

«Кэтти Джей», кряхтя и стеная, приподнялась на посадочных опорах и оторвалась от площадки. Она была солидным кораблем с совершенно неизысканной внешностью. Горбатая спина, короткие, низко расположенные крылья и приземистая корма. Помесь грузовоза и боевой машины, построенная без претензий. Сияя днищевыми огнями, она поднималась в душную ночь, благодаря сверхлегкому аэрумному газу, быстро заполняющему балластные цистерны.

Крейк наблюдал из кабины, как площадка уменьшалась в размерах. Другие корабли (недавние соседи «Кэтти Джей») были вардийской или йортландской конструкции – это место предназначалась для иностранцев. В небе скользил изящный, как клинок, самарланский военный фрегат, слабо подсвеченный снизу отблесками города.

«Будем надеяться, что нынче ночью нам не придется столкнуться с кем-нибудь из них», – подумал Крейк.

Кресло пилота занимала Джез. Капитан, еще не вполне пришедший в себя после недавних ушибов, сидел за штурманским столиком. Вид у него был удрученный. Грайзер знал, что Дариан терпеть не может доверять другим управление любимым кораблем.

С тех пор как Воде разбила Фрею лицо ботинком, минуло несколько дней. Ссадины и синяки успели зажить, но отеки и бледность служили красноречивым свидетельством его схватки с Ашуа. Малвери разболтал, что Дариану сильно досталось. По его словам, спина и бока капитана сплошь покрывали синие и желтые пятна – следы падения с крыши. Двигаясь, Фрей постоянно морщился от боли.

Возле двери, комкая в руках любимую пилотскую фуражку, маялся Джандрю Харкинс. К вечно виноватому выражению на его лице добавился невыносимый внутренний разлад. Конечно, он был глубоко подавлен разлукой со своим «Файеркроу». Два эскортных файтера, сопровождающих «Кэтти Джей», стояли на посадочной площадке.

Пинн и Харкинс не хотели бросать свои корабли в Шасиите. Пинн проникся странной убежденностью в том, что способен летать, руководствуясь одним лишь инстинктом. Харкинс просто боялся расставаться с «Файеркроу». Капитану, пусть с трудом, но удалось убедить обоих – он завязал им глаза и заставил ходить и считать, сколько раз каждый из них на что-нибудь наткнется. А затем напомнил, что бывает при столкновениях на скорости в триста километров в час. Им пришлось бы лететь над незнакомой местностью без огней, безлунной ночью, в полной темноте. Из всей команды пилотировать в подобных условиях могла только Джез, обладавшая нечеловечески острым зрением.

Здесь же находилась и Ашуа. Она прислонилась к переборке и мрачно молчала. Крейк находил ее неприятной. Его раздражали неприветливость и высокомерие девушки. Человек, бесспорно происходящий из беднейших низов, не должен держаться с такой агрессивной уверенностью. Девица оскорбляла его мировосприятие.

– М-м-м… Мало… э-э-э… кораблей летает, правда? – выдавил Харкинс.

Вопрос был адресован Джез. Пилот, по всей видимости, давно собирался с духом, прежде чем осмелился заговорить. Крейк даже сочувствовал Харкинсу. Его попытки привлечь к себе внимание Джез представляли собой поистине жалкое зрелище. Все на борту «Кэтти Джей» знали, что он влюблен в Джез. Кроме, похоже, ее самой.

– С тех пор как ввели эмбарго, здесь не хватает аэрума, – ответила она, несказанно обрадовав Харкинса. – Запасы берегут для военного флота. А вообще пользуются колесным или рельсовым транспортом.

– Потому они и устроили Зону свободной торговли, – вмешалась Ашуа. – Ввозят контрабандный аэрум из Вардии. – Она следила за плывшим вдалеке военным фрегатом. – А когда вы выберетесь из Зоны, вас сразу посадят. Или собьют.

– Если нас заметят, – заявил Фрей. – А план основан на том, что мы для них – невидимки.

– Да, – кивнула Джез. – Нам не надо связываться с саммайским флотом.

Когда «Кэтти Джей» поднялась выше и внизу широко раскинулся город, Крейк подошел и встал за спиной Джез. Он и пришел в кабину именно для того, чтобы полюбоваться пейзажем, раскрывшимся внизу. Темнота поглотила и далекие горы, и равнины с желтой травой, и пасшиеся в отдалении стада незнакомых животных. Внизу огненным котлом лежал Шасиит, его перепутанные улицы походили на яркие вены. Остывали в ночи обожженные солнцем купола и парапеты, сливавшиеся в пятна теней. Вдоль черной ленты реки толпились здания, поражавшие воображение своими размерами и архитектурой. Через реку были перекинуты десятки мостов, на которых тоже возвышались дома. Светящиеся окна сооружений образовывали множество ожерелий из грязных звезд, растянутых от одного берега до другого.