Александр Прозоров - Воля небес

Впрочем, царского подьячего пригласили явно не на свидание. Иначе зачем бы в мастерской находились еще двое холопов и пять служанок? Все они были заняты уборкой: вытирали пыль, отмывали темный налет над обогревающими воздуховодами, меняли занавески на окнах и пологи у дверей. Царская швея, стоя в центре самой большой палаты, холодно следила за работой свиты. Впрочем, по сторонам она не смотрела. Похоже, самого присутствия княгини было достаточно, чтобы никто не рискнул отлынивать от своих обязанностей даже на самую малость.

– Боярин Басарга, с нижней Ваги? – скорее утвердила, нежели спросила княгиня Салтыкова, увидев подьячего.

– Он самый, княгиня, – кивнул Басарга Леонтьев, остановившись в шаге от дверей.

– Моя подруга, княгиня Бельская, отъезжая в удел, просила найти тебя, когда ты снова появишься при дворе, – поведала царская швея, степенно приблизившись к нему. – Посему я повелела известить меня, когда ты явишься в приказ за своим жалованьем.

– Меня не представляли Бельским, – ответил подьячий.

– Это неважно, боярин, – покачала головой Лукерия Салтыкова. – До нее дошли известия о твоем чадолюбии. Посвятив себя служению государю, ты отказался от брака и, следуя обету, не имея детей своих, создал дом призрения, в котором растишь несчастных сирот и обучаешь их различным премудростям, что будут полезны им в земной жизни. В восхищении от твоего благородного деяния, княгиня пожелала внести свой вклад в воспитание сирот. Прими пятьдесят рублей от ее имени. Она уверена, ты сможешь использовать их наилучшим образом.

– Передай ей мою благодарность, княгиня. – Басарга с поклоном принял вышитый бисером кошель. Теперь он начал догадываться, кем была таинственная паломница, которая, будучи на сносях, приезжала летом вместе с Софонием к Важской обители. Домой паломница вернулась, конечно же, вполне здоровой и невинной. В то время как в сиротском приюте возле усадьбы Басарги появился еще один ребенок.

Знатная женщина, конечно же, никому не могла признаться в появлении незаконнорожденного малыша. Но и забыть ребенка мать тоже не забыла. Пятьдесят рублей могли обеспечить ему сытую и спокойную жизнь на долгие годы. Зная, где он растет, можно будет навещать свое чадо, не привлекая внимания. Что странного в том, что княгиня посетит сиротский приют, которому оказывает покровительство?

– Постой, боярин! – остановила собравшегося уйти подьячего княгиня Салтыкова. – Моя подруга так хвалила твой дом призрения, что мне тоже захотелось сотворить доброе дело. Помочь и твоим стараниям, и двум несчастным, что прибились к Новодевичьему монастырю. Полагаю, возле Важской обители им будет лучше. А чтобы не вводить тебя в лишние расходы, то к пожертвованию княгини Бельской я добавлю свое.

Лукерия Салтыкова достала из своей поясной сумки еще один кошель, на этот раз замшевый, и передала подьячему.

– Двое сирот не разорят моего дома, княгиня, – покачал головой Басарга, принимая, однако, подарок. – Мне кажется, для воспитанников важнее сытости желудка должна быть сытость разума. Я желаю, чтобы чада мои, покинув приют, умели сражаться лучше всех прочих, лучше всех прочих знали земли нашего мира, знали счет и чтение лучше прочих и во всех отношениях тоже могли превзойти любого. Если уж им выпало прийти в этот мир, не имея ни роду, ни племени, пусть хоть воспитанием своим они сравняются с лучшими из лучших.

– Да, боярин, я знаю, что твои мысли по воспитанию сирот зело отличны от мнения послушниц Новодевичьей обители и иных приютов, – сурово поджала губы Салтыкова. – И твои старания мне нравятся больше.

– Благодарю, княгиня, – поклонился Басарга, искренне довольный похвалой.

Однако царская швея не нуждалась в его благодарностях.

– Мой деверь отдал мне фряга, что обучил его сына таинству обращения с астролябией, – сообщила она. – Мой старший отпрыск, увы, ныне воспитывается в чертогах небесных. Младшему же знания сии зело не по возрасту. Посему мудрый фряг станет моим вторым пожертвованием твоему приюту. Холопы доставят его в твою усадьбу вместе с сиротами.

– Благодарю, княгиня, – низко склонил голову подьячий. – Теперь дозволь оставить тебя. У меня много поручений.

Открещиваться от столь нежданного подарка он, конечно же, не собирался. Для самого Басарги астролябия являлась непостижимой мудростью, чудом, равным таинству сотворения мира [5]. И если кто-то мог научить его детей обращаться с подобным хитрым инструментом – боярин, конечно же, был только рад. Однако уже больше полумесяца боярин Леонтьев не был не то что дома – в баню даже ни разу не заглянул, в постели нормальной не поспал. Да еще и натерпелся немало. Ныне ему было не до бесед. Даже со столь знатной княгиней.