Павел Корнев - Осквернитель

Джек повернулся к уличному фонарю, внимательно изучил бумагу и недоуменно хмыкнул:

– Ничего не понимаю.

– Что такое?

– Это какая-то контора тюремного ведомства, сейчас там не может находиться никто достаточно важный… – Пратт встрепенулся и озадаченно уставился на меня: – Если только…

– …это не арестант, – закончил я за него и спросил: – Не было никаких резонансных задержаний в последнее время?

– Ничего такого, я бы точно знал, – покачал Джек головой.

Я забрал у него инструкцию и посмотрел через бумагу на ближайший фонарь.

– Ты чего? – удивился Пратт.

– Ерунда, – отмахнулся я, не став говорить о замеченных на просвет водяных знаках, согласно которым лист был из личной канцелярии нынешнего канцлера – принца Августина. – Так ты проведешь меня?

– Себастьян…

– Я спас твою задницу, когда ты влип в историю с проклятыми клинками. Спас! У нас был уговор, и лучше бы тебе его не нарушать!

– Бесы! – выругался Джек. – Хорошо, твоя взяла!

Я махнул рукой, и к нам из ночной темени подкатила карета.

– Не пойдет! – сразу отрезал Пратт. – Проведу только тебя и никого больше.

– Разумеется! – фыркнул я и скомандовал подручным: – Свободны.

Якоб Ланц и Хмурый зашагали прочь, я накинул на себя кожаный плащ экзорциста, нахлобучил на голову широкополую шляпу, затем прикрыл лицо полумаской и, позвякивая колокольцами, забрался на козлы. Там поставил саквояж в ноги, взял поводья и поторопил приятеля:

– Поехали, Джек!

Пратт нехотя устроился рядом и вздохнул:

– Поехали…

Мы подкатили к воротам, там я стянул с пальца свободно болтавшийся на нем перстень и позволил подсветившему себе фонарем экзорцисту переписать выбитый изнутри номер. Караульные сноровисто проверили карету и подняли шлагбаум, позволяя проехать внутрь.

Это было просто. А вот попасть на закрытую территорию дворцового комплекса оказалось куда как сложнее. Джеку даже пришлось спуститься с козел и переговорить с дежурившими на воротах подчиненными, а тамошний экзорцист куда внимательней вглядывался в меня, прежде чем занести в журнал номер перстня.

Возникло даже опасение, что он уловил заполонившую саквояж Тьму, но плотную кожу сумки неспроста усеивали серебряные заклепки, и монах после недолгих колебаний все же вернулся в караульную будку и взялся за перо.

– Пусть проезжают, – только и буркнул он.

Когда Джек уселся рядом, я направил карету в ворота и спросил:

– Теперь куда?

– Прямо и налево.

Подковы звонко клацали по мостовой узеньких улиц дворцового комплекса, откуда-то издалека ленивые порывы ветра доносили отголоски музыки и шума праздничного бала, а кругом – никого, ни единой живой души.

– К фонтану поворачивай, – подсказал Пратт и предупредил: – Все, дальше сам.

– Не проблема.

Действительно – не проблема; экзорцистов на следующем пропускном пункте не будет, и ничто больше не мешает мне воспользоваться физиономией Валентина Дрозда.

Я спрыгнул с козел, избавился от кожаного монашеского одеяния и выставил саквояж на мраморное ограждение фонтана, посреди которого белели изваяния обнаженных купальщиц. Струи воды с тихим шорохом уносились в ночную темень и возвращались оттуда звонкой россыпью брызг, а развешенные вокруг разноцветные фонари превращали обыденную в общем-то картину в завораживающее и отчасти жутковатое зрелище.

– Себастьян! – окликнул вдруг меня Джек. – Позволь еще раз глянуть на твой план.

– А что такое?

– С ним что-то не так, – буркнул Пратт, запалив фонарь в карете. – Дай, говорю!

Решив не тратить времени на пустые препирательства, я отдал приятелю полученную от вербовщика инструкцию и раскрыл саквояж, но, прежде чем успел достать из него бочонок, рыжий пройдоха заковыристо выругался.

Я вернулся к нему и спросил:

– Что такое?

– Что такое?! – вскинулся он. – А сам не знаешь?

– Знал бы, не спрашивал!

– Гляди! – Пратт сунул мне листок и заявил: – Здесь изображено не одно здание, а два! Этот коридор переходит в крытую галерею, через него ты попадешь в соседний особняк!

– И что там? – насторожился я.

– Гостевой дом, – просветил меня Джек. – И знаешь, кто в нем остановился этой ночью?

– Кто? – спросил я, заранее предчувствуя неладное.

– Твоя ненаглядная Инга Лафо! Королевская опера вечером давала представление во дворце, и его светлость кронпринц Иоанн распорядился предоставить приме гостевые апартаменты!

– Он по-прежнему увлечен ей?